Глория поднялась наверх и постучала в дверь.
— Тарик!
— Что?
— Открой, пожалуйста.
— Я и так тебя слышу.
— Открой эту чертову дверь, Тарик! — Глория ругалась, только когда была вне себя от гнева. Она открыла дверь. — Хватит ссориться. Давай заключим перемирие.
— Не я начинаю ссориться, мам. Это ты на меня наезжаешь за каждую мелочь.
— Я виновата, прости. Но ведь раньше мы всегда обо всем говорили. И мы были друзьями, Тарик! А сейчас ты так изменился, что я больше не знаю, как с тобой разговаривать.
— Я такой же, как и был. Хочешь говорить — говори.
Какой же он все-таки резкий! Она глубоко вздохнула и выпалила наконец то, о чем думала:
— Помнишь, мы говорили о наркотиках?
— О чем конкретно? — Он снял кроссовки и надел высокие спортивные ботинки.
— О дурном влиянии.
— Да, припоминаю.
— Мы ведь договорились, если ты когда-нибудь захочешь попробовать, то скажешь мне. Ты же мог ко мне прийти.
— А, так я, по-твоему, уже на игле?
— Я этого не сказала. Но я не знаю, что мне думать. Ты стал таким задирой и ведешь себя так странно.
— Я не принимаю ничего, ма. Правда. Я не такой дурак. Я думал, что ты мне хоть немного доверяешь. — Он завязал на два узла толстые шнурки на ботинках.
— Но что-то с тобой происходит? Пожалуйста, поделись со мной или с отцом.
Тарик распрямился и воздел руки к небу.
— Ты что, не поняла? Этот дядя мне не отец, а только папаша. Если бы он был отцом, он бы жил вместе с тобой и заботился обо мне, а не только чеки в почтовый ящик бросал. Он бы со мной ходил и на бейсбол, и в кино, и повсюду. Я кое-что знаю о хлыщах, которые бросают детей, да еще и хвастаются этим! Когда в прошлом году мы ходили в поход с преподобным Джонсом, тот так и сказал всем мальчишкам: сделать ребенка может каждый, а вот стать отцом может только настоящий мужчина. Я этого гада вижу раз в два года и, по-твоему, должен этому еще и радоваться. Это ты радуешься, мама. Я пойду с ребятами на „пятачок" вечером, ладно?
Она прекрасно знала, что если даже она и запретит, он все равно пойдет.
— Только чтобы вернулся к шести.
— Идет, — сказал Тарик и надел наушники плеера. — Дай мне десять долларов, пожалуйста.
Глория вынула деньги из кошелька.
— Спасибо, — сказал он, нагнулся и, как обычно, поцеловал ее в щеку.
Глория не ждала этого и облегченно вздохнула. Она смотрела, как он сбегает с крыльца, отбивая правой рукой такт и напевая или бормоча, как там это у них называется.
Она вернулась в спальню, включила вентилятор под потолком и отправилась в душ. Что же делать с этим мальчишкой? Только бы он не пристрастился к наркотикам, особенно к этому новому, самому опасному, крэку. В слишком многих семьях ее клиенток случились такие трагедии. Бог знает, из чего состоял этот наркотик, но почти все, кто его попробовал, не могли уже от него отказаться. В дни ее юности в Окленде источником всех зол считали героин. Но, кажется, это не превратилось в такую эпидемию, как теперь. И, как всегда, эта дрянь чаще всего отравляет именно черных.
