— Лучшей местью могло бы стать то, что ты научилась бы летать — снова предложила Тимара, отвечая скорее на чувство, чем на мысль.
— Почему бы тебе самой не попробовать? — едко парировала Синтара.
Тимара напряженно промолчала.
Синтара сообразила не сразу. Она была поражена. — Что? Ты пробовала, не так ли? Ты пробовала летать?-
Тимара не смотрела на драконицу пока они брели через луг в сторону леса. По лугу были разбросаны небольшие каменные дома, некоторые, не более чем разрушенные стены с провалившейся крышей, но часть из них хранители восстановили. Когда-то здесь был поселок, место где жили люди, ремесленники. Они совершали здесь сделки, представители торгового сословия и слуги Элдерлингов, живших в сверкающем городе на другой стороне бурного потока. Она бы удивилась, если бы Тимара знала об этом. Скорее всего нет.
— Ты заставила их появиться, — наконец ответила Тимара. — Раз уж они есть, раз уж мне приходится жить с чем-то что не позволяет мне одеть обычную рубашку, с чем-то что сбрасывает плащ с моей спины, так, что любой ветерок пронизывает меня, я по крайней мере должна сделать их полезными. Да, я пробовала взлететь. Рапскаль помогал мне. Он говорит, что однажды у меня получится. Пока что, все чего я добилась это разбитые во время падения колени и содранная кожа на руках. Я не смогла. Тебя это радует?-
— Меня это не удивляет. — Ее это и правда порадовало. Человек не должен летать, когда драконы не могут! Пусть хоть тысячу раз расшибет свои колени и наставит синяков. Если Тимара полетит первая, драконица съест ее! Голод подступил к горлу и она пришла в себя. Не имело смысла давать девочке почувствовать это, по крайней мере, пока она не вернется с охоты.
— Я буду продолжать попытки, — сказала Тимара тихо. — И тебе стоит.-
— Делай что хочешь и я поступлю так же — ответила драконица. А сейчас лучше бы тебе захотеть пойти на охоту. Я голодна. Она мысленно подтолкнула девочку.
Тимара сощурилась, почувствовав что драконица использовала чары. Не важно. Ее все равно будет преследовать неопреодолимое желание пойти на охоту. Понимание того, откуда взялось это желание не отменит его.
Зимние дожди вызвали буйный рост растительности. Высокая мокрая трава цеплялась за ноги пока они брели сквозь нее. Они взобрались по склону и открывшийся их глазам лес манил их. Под деревьями можно было хоть как-то укрыться от дождя, несмотря на то, что многие деревья сбросили листья. Лес казался Синтаре и знакомым и незнакомым одновременно. Ее личные воспоминания ограничивались густым непроходимым лесом Дождевых Чащоб, тогда как родовая память говорила о близком знакомстве с такими лесами. Названия деревьев — дуб и береза, ольха и ясень пришли ей на ум.
