— Миссис Стреттон? — обратилась я.
— А вы сестра, — медленно выговорила она.
«Какой она национальности? — гадала я. — Рискнула бы отнести ее к полукровкам с креольской или полинезийской примесью».
— Да, пришла за вами ухаживать. Как здесь сумрачно! Впустим немного света. — Я прошла к ближнему окну и подняла штору.
Она прикрыла глаза ладонью.
— Так лучше, — сказала я тоном, не терпящим возражений. — Теперь давайте поговорим.
Она насупленно смотрела на меня. Верно, была знойная красавица до болезни.
— Доктор Элджин решил, что вам требуется сиделка.
— Вовсе незачем, — ответила она.
— Это мнение доктора Элджина, а мы с вами посмотрим.
Мы смерили друг друга взглядами. Густой румянец на щеках, неестественная яркость глаз подтверждали то, о чем говорил доктор. Предрасположенность к чахотке усугубляла астма. Но больше чем больная, она меня интересовала как личность, так как была женой Анниного капитана. Я сразу задалась вопросом, почему он на ней женился и как это получилось. Не сомневаюсь, в свой час обо всем разузнаю.
— Здесь так знобко, — пожаловалась она. — Не выношу холода.
— Вам нужен свежий воздух. Кроме того, мы должны следить за диетой. Полагаю, вас часто навещает доктор Элджин.
— Дважды в неделю.
Она прикрыла глаза: неожиданно погасшие, они словно тлели. Я представила, какими они могут быть, когда она возбуждена.
— Доктор Элджин разрабатывает для вас диету. Мы позаботимся, чтобы вы поправились, — сказала я бодрым сестринским голосом.
Она отвернулась.
— А теперь, после того как мы познакомились, я пройду в свою комнату. Полагаю, это недалеко?
— Рядом с моей.
— Вот и хорошо. Я смогу добраться, никого не беспокоя.
Выйдя от больной, я направилась в открытую дверь по соседству. Я поняла, что эта комната моя, так как там стояли мои пожитки. Форма комнаты подсказывала, что она располагалась внутри башни. Я сразу прошла к высокому, до пола, окну, открывавшемуся на балкон, вернее, на перила парапета. Вот еще анахронизм, подосадовала я. Надо будет расспросить Анну. Что увидишь за перилами — крутую скалу и реку под ней, да дома Лэнгмута на той стороне.
Я принялась распаковывать вещи, и, пока занималась ими, дверь тихо приотворилась и в комнату просунулось маленькое личико. Это был мальчик лет семи.
— Привет, — сказал он. — Вы сиделка?
— Верно, — ответила я. — Как ты догадался?
— Мне сказали.
— Ты кто?
— Я Эдвард.
— Ну, здравствуй, Эдвард. — Он с серьезным видом пожал протянутую руку.
— Сиделки сидят с больными, — сообщил он.
