Внезапно донеслись крики:
— Володя! Володя!
Взлетая на очередной гребень, я увидел уже выбегающих на берег Игоря и Олега Николаевича. Они кричали, указывая на что‑то за моей спиной.
Я успел обернуться, увидеть вдалеке толстую, вращающуюся колонну смерча, соединяющего небо и море.
Не было времени снова оглянуться на смерч.
Азарт отчаяния овладел мною. Казалось, я уже чувствую ногами дно, казалось, берег совсем рядом.
Очередной вал обрушился, накрыл с головой. Нечем стало дышать. Меня закрутило и поволокло в пучину.
Все‑таки удалось на миг вырваться, глотнуть воздуха, даже встать на ноги. Но тут с оглушительным грохотом толкнуло в спину, опрокинуло под воду и потащило в глубину, раздирая о гальку.
Я бы не писал сейчас этих строк, если бы руки Игоря и Олега Николаевича не выдрали меня из этой мясорубки волн.
Стоял на берегу. По груди из многочисленных порезов сочилась кровь.
— Цел? — спросил Олег Николаевич.
Вовсю сияло солнце. Витая колонна смерча уходила в сторону открытого моря.
Я был в высшей степени цел.
Он ездит по улицам Москвы в японской машине с тонированными стёклами.
Этот русский человек, москвич, уже очень многолетне входил ни в метро, ни в автобус или троллейбус. Один только вид других, малоимущих людей вызывает брезгливую гримасу на его лице, покрытом модной нынче небритостью, оканчивающейся бородкой.
«Быдло», — вырывается у него при виде нищих или беженцев.
Он богат. Хотя в жизни никогда ничего не сделал. Ничего.
Трижды был женат на дочерях состоятельных торгашей. Со всеми по очереди развёлся ради четвёртой — ещё более богатой.
Ухитрился обзавестись званием доктора каких‑то наук. Числится консультантом какой‑то фирмы…
Считает себя интеллектуалом.
…Ты спросишь: что такое быдло?
Запомни, девочка, он это самое и есть.
Эх, Ника, до чего же тянет ранней весной из дома!
Особенно когда ты старшеклассник, когда кажется невозможным снова тащиться в школу.
Снег в Москве ещё не весь растаял. Почки на ветках тополей и лип только готовятся брызнуть зелёной листвой. Их раскачивает тёплый ветер, прибывший, как сказало радио, с просторов Атлантического океана.
Выходит, этот циклонический ветер прошёл над Испанией, Италией, Грецией…
В такое утро невозможно усидеть дома.
Лужи сверкали от солнца. Шлялся без цели, затерянный среди уличной суеты. Меня занесло на площадь, которая теперь называется Театральной. До блеска вымытые экскурсионные автобусы «Интуриста» стояли у гостиницы «Метрополь». Гиды суетливо рассаживали в них иностранцев — венгров, англичан, немцев.
