Когда Джефф сообщил о затруднениях при использовании ее глаз, Мэгги заставила себя задерживать взгляд на каждой фотографии. Но все равно она успевала бегло оглядеть каждого нового посетителя, почти всех прохожих на тротуаре и основную массу проезжающих водителей.
Спрашивая о своем прозвище, Мэгги смотрела слишком пристально. Хотя Джефф услышал, как девушка-метрдотель усаживает еще новых гостей, числом не меньше двух, Мэгги не глянула еще на них, и ему стало ясно, что ответ важен для нее с точки зрения их безопасности.
А он не был выше использования знания для личной выгоды.
— Я вам скажу, но только никаких больше «мистер Блейк».
Она посмотрела на него. Черт побери, он не собирался делать такую напряженную и мрачную физиономию. «Мистер Блейк» его не злило, а… расстраивало как-то.
— Хорошо. Просто Блейк.
Без «мистера», то есть без того, что она говорит вышестоящему, работодателю. Он увидел, как у него исчезла складка между бровей, как он принял более свободную позу. Увидел ее глазами.
И Мэгги тоже поняла, насколько это было для него важно. Он запустил было пальцы в волосы, потом понял, что этот жест выражает слишком сильное облегчение: будто он только что выиграл суровую битву.
Шел процесс полного его разрушения этой женщиной. И видеть себя таким вот — это уверенности не прибавляло.
Он поискал кого-нибудь, кто смотрел бы на нее. Одного нашел, за два столика от себя — то ли бессмысленно смотрел прямо перед собой, то ли его заворожила платина волос Мэгги, сверкающая на ярком солнце. Сосредоточен взгляд был не на ее лице, но Джеффу достаточно хорошо был виден ее профиль, чтобы стало ясно: по этому профилю много не прочтешь.
И еще — что у нее изумительно красивый рот.
Она обеими руками поднесла к губам чашку. Если смотреть под любым другим углом, фарфоровый ободок скрыл бы ее губы, и он не услышал бы этого в ее голосе, когда она напомнила:
— Винтерс?
— Винтерс, — повторил Джефф, — так звали камердинера моего дяди. Его первого камердинера, второго, третьего и четвертого.
У нее сжались углы губ:
— Понимаю.
Нет, она не понимала. Пока что. Очевидно, сочла, что Колин, сын богатого английского графа, из лени называл всех своих камердинеров Винтерсами, чтобы не запоминать настоящие имена.
— Все они были из семьи Винтерс. Сыновья и внуки. Один племянник. Но первые два были на службе у дяди, когда он стал вампиром. Всякий раз, уезжая из Бомонт-Корта, он брал с собой Винтерса. И в тот раз, когда он был проклят, первый Винтерс был с ним.
