Великая Стена | страница 2



Это были, безусловно, разумные действия, так как, лишаясь жилища, они избегали, во всяком случае, чиновничьих плетей и неизбежных казней. Как я ни старался их понять, для меня так и осталось загадкой, как они отваживаются выламывать камни из Стены для своих хижин, зная, что в один прекрасный день за этими камнями обязательно придут.

Мне известно лишь, что это продолжается из века в век и камни Стены, подобно шерстяным ниткам, из которых сначала связали шарф, потом, распустив, кофту, а потом снова распустили и опять превратили в шарф, уже по многу раз перемещались из жилищ в Стену и обратно. Кое-где на них можно заметить следы копоти, будоражащие воображение иностранных туристов и дипломатов, которым и невдомек, что это не свидетельства героической борьбы, а всего лишь копоть от очага, на котором годами готовился скудный и однообразный ужин какого-то земледельца.

Итак, в тот день, когда мы заметили, что села опустели, стало ясно, что по всему великому Китаю пронеслась весть о ремонте Стены.

Ремонт, хотя он и свидетельствовал об ухудшении обстановки, все же не означал еще войны. Он случался гораздо чаще, чем войны, так часто, что само слово «ремонт» могло бы служить вторым названием для Стены. Да и вообще это была не столько стена, сколько бесконечный ремонт. Поговаривали даже, что она и возникла-то в результате восстановления другой, более древней, а та, в свою очередь, — еще какой-то стены, и так далее. Более того, говорили, что самая первая стена стояла когда-то в центре государства и с каждым ремонтом отодвигалась все дальше, пока не оказалась на границе, и там, словно дерево, посаженное наконец в подходящую почву, вознеслась, дабы внушать страх миру.

Даже тех, кто, подумав о Стене, не мог не вспомнить о кочевниках, порой охватывало сомнение, действительно ли именно они стали причиной возведения Стены. А что, если это сама Стена, придвинувшись к границе, приманила их к себе?

Если б мы не видели собственными глазами, как прошествовала, и даже дважды — туда и обратно, — делегация варваров, то, возможно, тоже были бы склонны, как и другие, которых, впрочем, совсем немного, объяснять очередное обострение обстановки, как в большинстве, случаев, какими-то событиями в нашем государстве, более того — в самом его центре. С приятнейшим чувством человека, обнаружившего истину в океане лжи, мы проводили бы долгие зимние ночи в догадках и предположениях о том, что и как происходило, наверное, об интригах, которые, конечно же, плелись во дворце и имели порой столь глубоко скрытые корни, что их не смогли бы отыскать и сами участники, о лютой зависти, от которой, как рассказывают, трескаются в сумерки зеркала у дам, и обо всем прочем, что повелось от века.