…Минуло еще два дня налетов и обстрелов. И тут поступил приказ Катрова: переселяться на другую «квартиру». Всем эскадрильям. Наша, четвертая, последней покидает насиженное место. Лететь недолго. Вот оно, наше новое жилье. Делаем один круг и сразу идем на снижение. Шасси коснулось твердого грунта, машину подбросило, и она побежала вдоль низких домиков, покосившихся деревянных строений. Выбираюсь на крыло и только теперь замечаю, что самолет мой стоит на грунтовой дороге.
— Нравится? — машет рукой Елохин.
— Пока не разобрался… — отвечаю, оглядываясь кругом.
— Одесситы постарались, — улыбается Аггей Александрович, — помогли переоборудовать пустырь в аэродром. Конечно, не ахти, но выбирать не приходится, и на том спасибо.
Аэродромом эту местность можно назвать с большой натяжкой. Взлетать и садиться здесь довольно сложно, гляди в оба, если не хочешь разбиться в лепешку. Вокруг торчат столбы, вблизи виднеется свалка, дальше окопы, рвы, земляные валы… Бог ты мой, куда же нас занесло! Но, как говорится, нет худа без добра. Для маскировки лучшего места, пожалуй, и не сыскать. Разумеется, если мы будем достаточно осторожны и не демаскируем себя. Самолеты удачно спрятаны между домиками в гуще садов. Они незаметны даже с малой высоты. Но взлетная полоса все же коротковата, да и грунт утрамбован недостаточно плотно…
Словно угадав мои мысли, Елохин говорит:
— А если дождь? Не иначе, как на волах, придется вытаскивать машины…
— Ничего! — стараюсь подбодрить и себя, и товарища. — Будем надеяться, что осень не подведет…
С самого начала получаем жесткий инструктаж: строго соблюдать правила маскировки. После отрыва от земли не набирать сразу высоту. Надо сначала на бреющем пройти через весь Большой Фонтан и только уже над морем забираться выше. Иначе засекут.
Командиры и штабисты долго и подробно наставляют нас. Особенно требователен заместитель командира полка Рыкачев. Недавно ему присвоили звание майора. В петлицах его гимнастерки поблескивают две новенькие шпалы вишневого цвета. Юрий Борисович держится солидно и ко многим неожиданно начинает обращаться на «вы».
— Товарищ старший лейтенант, — это он ко мне, — предупредите подчиненных: нарушителей маскировки буду наказывать самым строжайшим образом, вплоть до отстранения от полетов!
Знаем, тяжелая кара…
Козырнув, Рыкачев уходит, четко печатая шаг по сухой земле. Мы с Шиловым остаемся вдвоем. Миша смотрит в окно что-то уж слишком пристально и вдруг хватает меня за рукав:
