Быт аппаратчика
В отличие от общепринятых представлений работникам нашего уровня квартира предоставлялась отнюдь не автоматически. Тем более, если у нового работника была своя жилплощадь. Я же на свои прежние академические заработки и сбережения сумел купить себе и своим детям кооперативные квартиры. Вернувшись с работы в ООН, я, будучи тогда холостяком, поселился на квартире сына Ивана в Ясеневе. В течение четырёх с лишним лет я каждое утро добирался до Старой площади на городском транспорте — сначала от Ясенева до Беляева, где была тогда конечная станция метро, на автобусе, а оттуда — до центра еще полчаса в вагоне подземки. Автобусы ходили нерегулярно, и нередко приходилось от дома бежать рысцой, чтобы на него успеть. Служебной машины нам не полагалось, кроме как для поездок по рабочим надобностям. Эта привилегия начиналась лишь с зам. зав. отдела, которые приравнивались к заместителям союзных министров. Нас же, консультантов и зав. секторами приравнивали к членам коллегий союзных министерств, а большинство сотрудников аппарата — инструкторы или референты — относились к ещё более низкому рангу.
Ехать и бегать на работу приходилось с объемистым портфелем, причём не для переноса рабочих материалов, а для обеспечения семьи продуктами питания. Все сотрудники аппарата могли раз в неделю после работы покупать ограниченный набор продуктов в столовой ЦК, находившейся поблизости. Консультантам, кроме того, полагалась т.н. кремлёвская столовая, куда можно было либо ходить обедать, либо получать более широкий набор дефицитных продуктов по специальным талонам, за которые мы платили 70 рублей при вдвое большей фактической стоимости продуктов. Талонов давали тридцать в месяц (по числу дней). Я их делил на три части: треть отдавал семье сына, треть — семье дочери, а треть оставлял себе. Зарплата у нас была не такая уж большая — 400 рублей в месяц (работая в Академии наук и университетах, я получал намного больше). Поэтому помогать детям, которые ещё только выбивались в люди, я мог главным образом «кремлевскими» талонами. Самому же приходилось заходить в «кремлёвку» в обеденный перерыв, выстаивать в очереди из таких же номенклатурщиков, набивать портфель продуктами, а вечером отвозить их домой на метро и автобусе. Эта ежедневная страда началась у меня всерьёз с весны 1981 года, когда мы съехались с моей второй женой Ларисой Клименко и её шестилетней дочерью Татьяной.
В Ясеневе нам долго не ставили телефон, и мне приходилось бегать звонить в соседние автоматы. Я несколько раз ставил вопрос перед своими друзьями и непосредственными начальниками Загладиным и Жилиным, прося их помочь с получением другой квартиры поближе к работе. Как-то после моих очередных настояний Загладин дал понять, что прошу я «не по чину». Тогда я решил обратиться напрямик к Пономареву. Он мое заявление поддержал, и Управление делами, в котором был жилищный сектор, занялось этим делом. Я просил предоставить нам площадь в обмен на две наши отдельные квартиры. Жилищный сектор был в этом заинтересован, т.к. мог использовать Ларисину квартиру для устройства кого-то из техперсонала. Мою же квартиру в Ясеневе приходилось при этом отдать кооперативу, а мой паевой взнос перечислить на некий детдом. Новый адрес на Олимпийском проспекте нас устраивал, но нам предлагали маленькую квартиру с большой потерей метража, ссылаясь на отсутствие других свободных квартир. Это было неправдой, и секретарь Пономарева Володя Лаврёнов посоветовал мне пойти на приём к зам. начальника Управления делами ЦК.
