Вот тут-то она себя и показала. Эстафета была комбинированная. На пересеченной местности соревновались «журавли» и «цапли» — лыжники, пластуны и стрелки. Лыжники бежали, пластуны ползли, стрелки, достигнув огневого рубежа, стреляли. Эстафетной палочкой была малокалиберная винтовка, переходившая из рук в руки и на финише поражавшая мишень. Стрелком в команде «журавлей» был Аника-воин. Нина Гончаренко по-пластунски переползла через снежное поле и вручила винтовку Аникину. «Воин» взял ее наизготовку и кинулся в атаку на воображаемого врага. Вдруг он дико вскрикнул и, выронив винтовку, упал в снег. Нина Гончаренко опрометью кинулась к поверженному «воину».
— Ой!.. — растеряв мужество, вопил «воин». — Больно!.. — и катался в припадке отчаяния по снегу.
Из всех конечностей у него не действовала только одна — правая нога, и Нина, дочь хирурга, сразу определила — вывих! Вправить ногу она сумеет, но где взять силы? Нина соображала быстро. Зажала ногу «контуженого» двумя своими и резко рванула… Ого, как он вскрикнул, Аника-воин! Вскрикнул и сразу онемел от изумления: боли не было. Он поднял голову, чтобы поблагодарить Нину, но той уже и след простыл. С винтовкой наперевес она мчалась к финишу. Обогнала опередившую Анику-воина «цаплю», первой достигла финиша и все пять пуль послала в «яблочко». Отстрелялась, вернулась к Анике-воину и, взвалив на спину, потащила, как учили в «красном кресте» «Зарницы», в полевой госпиталь…
Спартак Журавлев был справедливым командиром. Узнав о случившемся, он построил батальон, велел Нине Гончаренко выйти из строя и всем рассказал о том, что было. Потом добавил:
— У нас еще нет комиссара. Предлагаю на эту должность назначить Нину Гончаренко.
Даже девочки после того, что случилось, не могли заподозрить командира Спартака в пристрастии. И только одна из них, пожелавшая остаться неизвестной, выразила свое возмущение на школьном заборе в алгебраическом уравнении: «С + Н = Л».
Командир Спартак сам видел издали, что это сделала девочка. Но догонять не стал. Зачем? Будешь злиться — задразнят…
ЧЕРНЯК И ЕГО ВНУК ТАРАС
Я вооружаюсь подзорной трубой и смотрю.
Вот в одном окне, забранном легкой решеткой, я вижу узколицего, с залысинами и нищим на растительность черепом, Федора Андреевича Черняка, по-уличному Чернягу.
Федор Андреевич быстро, как лиса в клетке, снует по комнате, и решетка на окне лишь усиливает сравнение Черняги с этой хищницей. Он и есть хищник, Федор Андреевич Черняк. Когда учился, водил дружбу только с теми, кто мог быть ему полезен. Окончил школу, потом курсы счетоводов, стал работать в райисполкоме, но не столько дело делал, сколько принюхивался к тому, где и чем можно разжиться. И разживался, обхаживая тех, кто ему мог быть полезен. Однако стоило «полезному» потерять служебное место и связанный с этим местом доход, Черняга вдруг «терял» его адрес и «забывал» телефон. Встретившись невзначай, спохватывался, записывал то и другое, чтобы тут же «забыть» и «потерять». С теми, кто ему ничем не мог уже быть полезен, Черняга не водился. И еще одно, с самого детства, взял он за правило: «двое дерутся — третий не мешай». Черняга никогда никому не мешал драться, никогда никому не помогал добиваться победы, но первым спешил поздравить того, кто брал верх. Ведь победителю, при случае, всегда можно было напомнить об этом и чем-нибудь поживиться от него.
