Глава V
Под красной выпушкой мундира
Чем бы ни повеяло вам от истории с этими сухими хлебобулочными изделиями, сдвинувшим даже генерального директора учреждения Петра Октябриновича Мудрецова на беспримерную щедрость, эквивалентную стоимости трёх пачек сухарей ежемесячно, не будем выковывать саркастическое отношение к господину Бронькину. Какими бы изуверскими ни привиделись вам все эти наскоро сварганенные бабьи придирки бухгалтерши Елизаветы, не стоит мнить об Афанасии Петровиче невыгодно. На самом деле Афанасий Петрович всегда оставался уравновешенным малым, состоял в трезвом уме, был слегка себе на уме и в то же время слыл, бесспорно, зрелым специалистом несильно оппозиционных склонностей по отношению даже к ненавистной бухгалтерии, правда, лишь в части, касающейся отпускающей ему получку кассы. Бронькин продолжал таить в себе такие оглушительные проекты, о которых люди пока ещё и не мечтали даже в самых крупных и закрытых акционерных обществах и в хитроумных банках. Развивая уже имеющиеся в наличии неоспоримые достоинства, умело затеняя простительно-мелкие несовершенства и презирая глупое упорство со стороны местечкового корпоративного невежества, Афанасий Петрович мечтал о славе. Он утешался Гоголем, искал и находил в его строках секретные знаки и скрытые от равнодушных взоров намёки на места её обитания, а иногда от большого ума своего даже вступал в заочный спор с поэтом. Со своей славой при жизни Бронькин пока ещё не встречался.
Чик-в-чик той ночью линзы его вольнодумства с особой резвостью и в очередной раз упёрлись в жажду совершить сильный и полезный для себя подвиг, замешанный на военных сведениях и житейском опыте. Соображения Афанасия Петровича сводились к тому, что злобно-тупое охаивание армейских привычек и утверждений, что офицеры ни на что не способны, — обыкновенные фокусы местных властей для сокрытия от прогресса талантов и достоинств офицеров. Он твёрдо знал, что военные люди неизменно и беспрерывно готовятся к подвигам, ибо у них обычно и на постоянной основе несметное число врагов, чьи лукавые мысли служивые люди пресекают вечно, обладая закалкой и выдержкой, с любыми другими закалками и выдержками несравнимыми. О том, что этим людям то квартир не дают, то жён их да детей по принадлежности не устраивают, а те всё равно как-то вывинчиваются, ему даже и вспоминать не хотелось. Афанасий Петрович об этом тоже имел самые верные сведения, да и личные враги у него в городе никогда не переводились и неплохо здравствовали, а то, что они уже состояли в числе его врагов, пока ещё и не догадывались. Заметим попутно, что армейский или почти что уголовный опыт Афанасий Петрович уже имел предостаточный, что разворачивало его масштабные дарования до огромного диапазона, мысленно распространяющегося далеко за административные границы города.
