Полчаса спустя, проехав Милфорд, Виктор спросил, доверяет ли он этому новичку Мору.
Сантьяго поджал губы в задумчивости.
— Еще рано говорить.
И все же он должен был признать, что Мор чертовски быстро выскочил наружу, когда Сантьяго передал кодовое слово «stigmata» (Морова идея, непонятный он тип), и что тот здоровенный atacante[16] с клинком, который мог бы легко располосовать Сантьяго, когда он катался с mayate по мостовой, замер на месте, едва Мор сунул ему в лицо пугающий маленький пистолет с лазерным прицелом. Он напомнил Сантьяго то футуристическое оружие, бывшее у Гаррисона Форда в фильме «Бегущий по лезвию». Совершенно никакой дрожи в его руках.
Никакого колебания.
Быстро.
Четко.
Сантьяго понимал, что это кое о чем говорит.
Марти — мечта фотографа: делает за тебя все, кроме съемки. Налаживает аппаратуру, заказывает помещение, берет напрокат оборудование, организует транспорт и не мозолит глаза, но всегда находится под рукой во время работы. Мне нужно только появляться. Это хороший способ устанавливать профессиональные связи и потихоньку делать список других клиентов, потребителей «особого». Не говоря уж о бесконечной поставке наемных фотомоделей — все они готовы отдать что угодно (или убить кого угодно) за возможность однажды попасть в объектив. Тщеславие, твое имя Человечество.
Съемки для журнала «Раундап» начнутся через неделю после завтрашнего дня в Орлином гнезде и будут вестись с одиннадцати до четырех. Дополнительные модели: две. Освещение: павильон, прожекторы и осциллирующий двадцатигранник (ненавижу этот круглый светильник: не притронься к нему, как к одуванчику, — но эффекты его бесподобны). Лучшая/худшая новость заключается в том, что Тони Куинонс вовремя вернется из Канн, чтобы быть у нас стилистом. Тони К. делал костюмы для «Змеи», кинодрамы с любовным треугольником геев, манильских ассенизаторов, в этом году реально претендующей на «Золотую пальмовую ветвь». Он из тех геев, которые грязно обзывают других (но всегда готов приобрести несколько порций «особого» для себя и своего партнера). Поскольку Джонетта не вмешивается, у меня это будет самый простой (и большой) заработок благодаря обретающему известность юному Ретчу и восхитительной Миюки.
Работа. Я вздыхаю.
Такие дни, как сегодня, я в прошлом проводил с X — выходил только с фотокамерой и проездным на метро и упивался городом через объектив. Мы — два сапога пара: X работала манекенщицей, но не любила позировать. Я был фотографом, снимавшим шмотки, чтобы свести концы с концами. Она разделяла мою идею взгляда на город искоса, концепцию передачи движения на неподвижном кадре. Не интересовалась только Ньютоном и Макмалленом, как остальные ее коллеги; знала работы Пеллегрини и Готфрида, хорошо разбиралась в фотографии. Куда мы только не забирались, чтобы делать снимки: влезали под мосты — Бруклинский, Манхэттенский и Веррацано-Нарроус; в сторожку резервуара или в городской туннель номер три; даже в заброшенные шахты метро на Второй авеню. Отправляли их все на мой сайт в миниатюрных книжных форматах. Город тогда был другим — местом перспектив и возможностей без угроз, согретым присутствием X. Тогда я сделал серию снимков Молла,
