Почти часовая репетиция в зале закончилась, Исидора вздохнула с облегчением. Анечка — наказание господне, она возится с ней только из сострадания к Инне Витальевне — почти подруге, прекрасному концертмейстеру струнников, женщине со сложной судьбой.
— Инна, я довольна твоей дочкой. Вы хорошо поработали.
Анечка присела, опустив голову, в кресло рядом с мамой, Инна гладила ее по голове, смотрела на дочку с обожанием. Потом на Исидору — с обожанием, но несколько иного толка. Дочке — обожание с умилением, Исидоре — трепетное обожание. Растрепанные светлые волосы, в глазах застыли вечные невыплаканные слезы. Вечные и невыплаканные.
Невыплаканная готовность к страданию и помешала Инне стать яркой пианисткой, данные-то у нее покрепче Анечкиных. Но судорожная нервность делала усилия тщетными. Как странно все-таки. Есть продуктивная взнервленность, ее и зовут концертностью, она необходима, равна вдохновению. Конструктивная дрожь, выплескивающаяся в музыку самым пленительным образом. А есть бессмысленная, перечеркивающая усилия жирным крестом суеты. У Инны получалось именно так. Самобытность и умение работать — на одной чаше весов, отсутствие концертности — на другой. И теряют смысл долгие часы занятий, похвалы педагогов. Карьера не удалась. Да еще муж-неудачник в тумане растворился, Анечке лет пять исполнилось, мечта стать знаменитой пианисткой сменилась другой — вырастить звезду.
Инна так же судорожно переключилась на дочку. Отрабатывала повинность, играла в школе фортепианные партии скрипичных сонат — и лелеяла мечту воплотить несостоявшееся в Анечке. Подарить то, чего сама Инна не познала. Успех и славу. И как все теперь запуталось! Вслух сказать, что Анечка — хорошая девочка, но ждет ее будущее концертмейстера, да и то в лучшем случае, Исидора не решалась. Она давно для себя решила, что согласилась заниматься с Аней из чувства долга. Долг она всегда отдает честно и последовательно, остальное не ее забота. Из кукурузного початка орхидея не вылупится. Музыка Анечке полезна, лауреатами становятся не все, а уж любимцами публики — тем более.
Суровая ли это истина? Да нет, обычное дело, сила дарования определяет успех. Сколько бы ни говорили о случайностях и непредсказуемостях, об интригах и заангажированности, о том, что «все куплено», но сила дарования определяет успех. Единицы пробиваются — и дело вовсе не в «оказаться в нужном месте и в нужное время». Закон срабатывает, он суров и в конечном итоге справедлив. Жесток и отнюдь не снисходителен, нет ничего в нем ужасного или мерзкого. Каждому воздается по заслугам, по масштабу этого самого дарования, само слово одаренность включает так много совершенно не взаимосвязанных между собою качеств! Выдержка, терпение, точность, выносливость. Сумасшествие? Да, конечно, тоже включено. Упавшая на счастливца с неба способность запомнить невероятное по объему множество произведений? Да, это тоже.
