— Я шампанское не пью, — моя реплика показалась неуместным вредничаньем, ведь небольшая заминка продиктована заботой о нас, только ею одной!
Настроение у меня испортилось окончательно, и до конца дня улыбаться не хотелось, а улыбаться из вежливости, с усилием растягивая рот в форму «чи-из!» я не умею. Нахохленность воспринималась капризом, даже Т. испытывал некоторую неловкость. Мы уже ехали куда-то по петляющей дороге, а я шипела ему прямо в ухо: «Она привыкла к безусловному подчинению, для нее все мы — только декорация, должны следовать указаниям. Хозяйский способ обращаться с гостями, только и всего».
Т. слушал, кивал, считал причиной шипения обычную женскую ревность, я на миг перестала быть центром внимания и от этого злюсь. Никому, по большому счету, не было дела до моего бурчания, что разозлило вконец.
Весь день не могла обрести внутреннее равновесие, хоть и не случилось ничего особенного. Со мной это нечасто, но бывает — если уж потеряла баланс, то напрочь — и хотела бы высветлить взгляд, а не происходит. Я не управляю собственными настроениями, могу только наблюдать за собой, будто со стороны, и анализировать, в результате реакции оказываются точными. Наверное, я подсознательно хотела объяснить Лене, что есть люди, которых она подчинить не может, ее бизнес-навыки не срабатывают. Для таких женщин предсказуемые люди скучны, они поневоле оживляются, когда наталкиваются на сопротивление, неприятие не смущает нисколько, препятствия раззадоривают. Но блондиночка Лена на миг потеряла безапелляционную уверенность и заинтересовалась моей персоной нешуточно, заподозрив существование нетипичной модели homo sapiens. Если разгадает — то в будущем к встречам с такими, как я, подготовится основательней.
Во время дурацких экскурсий, а запланировано их было великое множество, она держалась возле меня, никак не реагируя на попытки отстраниться и уйти в сторону. Лена охотно делилась секретами бизнеса, откровенность поначалу настораживала, но она просчитала мгновенно — вреда от меня никакого, а тема беспроигрышная. Я не имела ни малейшего представления, каким образом куются состояния в Москве, новые владетельные господа с миллиардными счетами в швейцарских банках представлялись чем-то вроде необъяснимых курьезов, в непроходимом лабиринте затянувшихся социальных потрясений неизбежно возникают сверкающие сталактитовые наросты, зловещие по факту. Лена, как выяснилось, продавала в Москве ювелирные изделия из Европы. Оптом и весьма успешно.
