Трясина [Перевод с белорусского] | страница 25



Затвердевший снежный наст хрустел под ногами деда Талаша и громоздкого Мартына Рыл я. Шли они неторопливо, выбирая самые глухие лесные стежки, обходя опасные места. Шли молча, углубившись в свои невеселые думы.

Дед Талаш — человек замкнутый. Своими мыслями он не с каждым поделится и все обдумывает не спеша, основательно. Важные вопросы и замыслы свои вынашивает долго. Зато, если уже примет решение, не успокоится, пока не добьется своего. Так и теперь. Выпестовал свою неспокойную думу дед Талаш, как мать любимое дитя. Вначале она была смутной и робкой, но понемногу становилась более отчетливой, все чаще занимала его, принимала уже вполне реальную форму и настойчиво требовала своего осуществления. Значительно способствовал этому и арест Панаса. Сейчас у него назрела потребность поговорить о своем решении с другом, который понял бы его и пришел на помощь в трудную минуту. Замысел деда Талаша был таков, что требовал участия и помощи отважных людей.

— Как ты думаешь, — нарушил молчание дед Талаш, начав немного издалека, — можно ли подобрать подходящих людей… ну, для небольшого военного отряда?

Мартын взглянул на деда. Он догадывался, куда гнет старый, и хотел узнать, как представляет себе это дело дед Талаш.

— Поищешь — люди найдутся, — уверенно ответил он и добавил: — Да вот ты и я — уже нас двое.

— Ну да! — отозвался дед Талаш, устремив глаза куда-то в глубь леса.

— Люди, дядька Рыгор, есть. Надо их только собрать, указать правильный путь и дать им хорошего командира.

— Об этом я и думал.

Они умолкли, задумавшись. Мартын ждал, чтобы дед высказался до конца.

— Если будет достаточно людей, то подходящий командир найдется, — повторил Мартын.

— Иногда один человек дороже десятков.

— Это верно… Но один человек без поддержки общества — малая сила.

Снова умолкли.

— А слышал ты, — немного спустя спросил дед, — что в лесах много оружия люди спрятали после войны с немцами?

— Ходят такие слухи… Наверное, есть… Говорят, и пулеметы припрятаны… Кое-что и люди забрали, во дворах прячут.

— Кабы собрать людей, — продолжал дед развивать свою мысль, — то и оружие нашлось бы.

Понизив голос, он стал излагать свою сокровенную мысль:

— Слушай, голубь! Слоняемся мы как неприкаянные, прячемся, как тараканы в щелях, в свою хату, как воры, крадемся. А что мы сделали? В чем провинились? За что нас терзают, жить не дают? За что?

— Погоди, дядька Рыгор, придет весна, всколыхнется трясина на болотах, зашумит лес, да так, как он еще никогда не шумел.