Он — сумасшедший, но не опасный: тихое помешательство. И, решительно, у него хорошее выражение лица.
Иногда даже в его глазах сверкает искра разума… Он, наверное, кое-что знает, я убежден в этом… Я уверен, что, если его осторожно расспросить, он ответит. А что если попробую на авось?..
Дверь закрыта только с моей стороны, и то только на задвижку. Я отодвигаю ее решительным движением руки. Но не успел я еще войти в желтую комнату, как заключенный, нагнув голову, бросается вперед, ударяет меня в живот, опрокидывает меня, падает сам, поднимается и удирает, тявкая по-собачьи; вот почему я в ту ночь принял его за проказника.
Быстрота его движений сбила меня с толку. Как ему удалось так меня обморочить? что за странная мысль броситься на меня, нагнув голову?.. Несмотря на неожиданность нападения, я так же быстро был на ногах, как и упал. Я чуть с ума не сошел от испуга и неожиданности. Сумасшедший, выпущенный на свободу идиотом, которого он погубит! О!.. Пропал Николай, погиб, брат; это не подлежит ни малейшему сомнению… Не лучше ли и мне удрать по-английски, не прощаясь, чем пытаться догнать беглеца? Да и какую пользу это теперь принесет?.. Да, но Эмма! А секрет? Ну, будь что будет, попробую догнать его, черт возьми!
И вот я мчусь по пятам незнакомца.
Лишь бы он не побежал в сторону серых зданий!.. К счастью, он бежит в противоположном направлении. Все равно, всякий, кто захочет, может нас заметить… Мой дезертир бежит, подпрыгивая, очень радостный. Он углубляется в парк. Слава Богу! Проклятое животное хоть не кричит больше, и то хорошо… Ай, кто там?.. Нет — это статуя!.. Надо догнать его поскорее. Стоит ему сделать неудачный поворот, и я конченый человек… Ну и весело же он настроен, дуралей!.. Ах, черт возьми, если он будет бежать дальше в том же направлении, он обежит парк кругом, и нам придется пробежать мимо серых зданий, у самых окон Лерна. Да будут благословенны деревья, которые пока еще скрывают нас. Скорее!.. Ах, Боже мой, а дверь-то в зал, которую я забыл закрыть… Скорее, скорее!..
Беглец не знает, кто его преследует, — он ни разу не оглянулся: ему трудно бежать, потому что он босиком, он замедляет бег; я настигаю его…
Он остановился на минутку, обнюхал воздух и побежал дальше. Но я уже близок к нему. Он бросился в кусты, налево, к утесам… Я за ним… Я от него в десяти метрах. Он пробирается сквозь густые кусты, не обращая внимания на царапины. Я мчусь по его следам. Ветви хлещут его по лицу, шипы вонзаются в тело, он жалобно подвывает, задевая за них. Почему же он не раздвигает их? Он мог бы избежать царапин. Утес недалеко. Мы бежим прямо на него. Честное слово, мне начинается казаться, что моя дичь прекрасно знает, куда и зачем бежит… Я вижу его спину… не всегда… тогда мне приходится руководиться треском сучьев.
