Она, казалось бы, должна была пробудить все живые силы общества. Наверное, она так и сделала. Я помню, как захватывающе интересно было жить на рубеже 80–90-х и чуть дальше. Да только сил этих хватило лишь на то, чтобы остановить путч 1991 года. Для большего, например, для создания гражданского общества — их оказалось явно недостаточно. Однако, когда государство самоустранилось из экономической и отчасти внутриполитической жизни и встал вопрос об элементарном выживании людей, запустились все же процессы самоорганизации. Один из примеров — «челноки». Но большая часть примеров самоорганизации — в активе бандитов, оказавшихся самой волевой, самой активной частью народа. Они не только убивали, грабили и приватизировали — они собирали распадающуюся Россию на среднем и низовом уровнях, формируя большие и маленькие кланы и сообщества. Добавим сюда, что многие из них вместо того, чтобы сидеть в тюрьме, сидели в Госдуме, что дополнительно способствовало успеху великой криминальной революции 90-х, создавшей свой, временный порядок, позволивший нам перетерпеть, пересидеть эти годы. Или я кощунствую? А может быть, просто ошибаюсь? Это всего лишь предположение, не больше. Если оно справедливо, то вот фантазия, она же шутка: когда-нибудь в одном из окраинных районов большого российского города, скажем, в Люберцах, мы увидим памятник неизвестному бандиту 1990-х с надписью: «От благодарной России».
В нулевые вышедшая из обморока власть, которую безмолвно призывал уставший от «самоорганизации» народ, навела привычный для нас государственный полупорядок. Теперь над нами снова общая, привычная крыша. И общая норма, вернее, квазинорма. Одновременно сохраняется наш вековечный, хронический разрыв между населением и властью. Вслед за криминальной революцией пришла по-своему криминальная, воровская реставрация. К синдрому хронической усталости добавилась деморализация, становящаяся практически всеобщей и все более шокирующей. Мы стали порочным народом. Наше время тает, как шагреневая кожа. А закрытый перелом в любой момент может стать открытым. И 17-й год уже недалеко...
На что мы можем надеяться? На власть? Хотелось бы — без сильной и, главное, ответственной власти, одни — мы не вытянем: не те у нас «конвенции», не та самоорганизация. Она не порождает общество и новые, правовые нормы. В лучшем случае она создает временные, локальные социальные сети, позволяющие нам как-то выживать. В то же время, с одним государством мы опять же не вытянем: наша власть слишком занята своими собственными делами. Случись что — чемоданы у нее уже собраны, недвижимость в Англии, Испании или Франции и счета в швейцарских банках уже ждут наших господ. Сейчас они хитрее, предусмотрительнее и несравненно циничнее, чем наша дореволюционная, ностальгировавшая по России и боровшаяся за нее элита. Выходит какая-то патовая ситуация.
