Мысли стали путаться в голове, и сон охватил ее.
Звонок дребезжал долго и нудно, Диана глянула на часы — поспала часа три. Кто бы это мог быть — мать на работе, наверняка кто-то из компании? «Хрен вам с редькой», — подумала Диана, — «Не открою». Она осторожно подошла к двери, глянула в глазок — Светка маялась на площадке, явно подосланная Владимиром. В детской головке появились здравые мысли: — «Поймать и уколоть хотят сегодня, потом я буду в их власти. Черт те с два — не получится, не открою».
Она тихонько отошла от двери и пошла на кухню, прикурила сигарету. В голове помутилось, и тошнота подступила опять. «Не надо было курить». Эта мысль упрочила ее решение, и она завалилась на диван. Звонок дребезжал еще долго и начал раздражать не на шутку. Хотелось встать и отматерить настырную Светку, высказать все, сорвать злость. Внутри засосало противно, захотелось выкурить косячок, беспокойство охватило весь организм и гнало на улицу — к Вовке, к Светке, к любым чертям, где можно достать травку.
«Нет», — сжала кулачки Диана, — «Буду держаться». Она хорошо помнила Верку и ее безвременную кончину. Образ ушедшей подруги останавливал порывы, отрезвлял мысли, стараясь подавить пакостное волнение, укреплял волю.
Так и провалялась на диване до вечера, изредка впадая в полудрему, пока не пришла мать.
— Ты че валяешься, заболела? — спросила, раздеваясь в прихожей, Тамара Сергеевна.
— Нет, мама, все нормально.
— Чего уж нормального то — лицо все серое, с зеленью, на себя не похожа. Обкурилась что ли?
Тамара Сергеевна давно знала, что дочь покуривает втихаря, но старалась этого не замечать. Считала, что толку от ее наставлений не будет, все равно накурится где-нибудь в школе или во дворе. Она часто видела, как школьники малолетки выбегали из здания в перерыве и курили, никого не стесняясь. С ними и девчонки были. Учителя не следили за этим, да и как за этими сорванцами уследишь?
— Нет, мама, — возразила Диана, — Ты же знаешь, что я не курю дома.
— Спасибо, — бросила с сарказмом мать, — Хоть не скрываешь очевидное. Но что из тебя вырастет, тебе только тринадцать лет?
— Скоро четырнадцать исполнится.
— Да какая разница — тринадцать, четырнадцать: все равно легкие не окрепшие. Ох, дождешься, Дина, выпорю, как сидорову козу…
Она не стала продолжать дальше бессмысленный разговор, прошла на кухню, вытащила из пакета принесенные с собой продукты. Вспомнила, что не купила хлеба.
— Дина, — крикнула мать из кухни, — хлеба сходи, купи.
