— Вот тебе, вот тебе, вот тебе! — кричал я, трясясь от ярости. — Будете лазить!.. Будете камнями кидаться!..
Мальчишки снова отступили, ругаясь и взвизгивая.
«Отстоял сад», — гордо думал я. Но не успел я передохнуть и потереть свои синяки, как завопил Сашка.
Я бросился к нему. И снова мы хлестали палками и прутьями по забору, старались попасть мальчишкам в лица, и снова они прыгали с забора вниз, на пустырь, как обезьяны.
— Ну погодите! — закричал Кешка. Теперь мы вам житья не дадим! Теперь вы у нас попрыгаете!..
Поздно вечером, когда прошёл сторож с колокольчиком, мы собрались у выхода.
— Ну как? — спросил меня один караульный. — Всё в порядке?..
— Факт, в порядке, — отвечал я. — Ни одного не пропустили.
— Мы тоже… А что, Колька, скажи, они вас боятся?
— Боятся — страх! Мы только крикнем: «Куда лезешь?» — сразу бегут, — похвастался Сашка…
— И камнями с заборов не кидаются? — спросил опять пионер.
— Нет, боятся…
— В нас тоже… не кидались… Тоже… боятся… — запинаясь, отвечал караульный.
Я поглядел на его лицо: на щеке у него лежала свежая ссадина. Я взглянул на других караульных: у кого была испачкана курточка, у кого порвана шапка.
— Помогли комсомольцам… — проговорил я. — Ребята, мы и Лёне так скажем, что боятся пионеров, не лезут.
А на другое утро мы узнали, что ночью в саду вытоптали самый лучший газон. На этом газоне из растущих цветов был составлен портрет Карла Маркса. Карл Маркс был очень похож, особенно издали, с дорожки.
Барнаульские комсомольцы гордились этой клумбой, и вот в одну ночь её не стало.
— Придётся ввести ночные дежурства, — сказал Лёня. — Всю ночь дежурить.
Мы только переглянулись и промолчали.
— Вы что это, ребята? — забеспокоился Лёня. — Раз взялись за гуж — крепитесь. Сами знаете — пионер стоек и бесстрашен. Уж вы покажите себя: не сегодня завтра сюда Шумилов приедет.
— Кто это?
— А у нас губбюро юных пионеров формируется, так он председателем будет. Уралец, знакомый мой старый. Станет нашу работу проверять — так будет чем похвастаться… Мы ему, может быть, встречу организуем. Очень хороший парень.
— Есть, — сказал я за всех. — Не осрамим отряда…
