— Лезь, ребята, всё равно ничего не будет.
Потом над изгородью показались лица мальчишек. Прежде всего высунулось лицо Кешки. Он уселся верхом на перекладинах и заболтал тощими ногами.
— Эй, валяйте назад! — крикнул я. — В сад бесплатно нельзя.
— Ой, да что ты говоришь! А мы и не знали, — закривлялся Кешка. — А может, ты по старому знакомству пропустишь?
— Валяйте назад! — повторил я. — Ну-ну, слезайте, забор не каменный — сломаете.
— А ты что, забор… караулишь? Вас вместо собак сюда напустили… Да? — спросил другой неорганизованный.
— И красные ошейники нацепили! — прокричал Кешка.
Ребята захохотали.
— Да лезь, братва, чего тут разговаривать…
Руки и ноги замелькали по перекладинам. Сейчас перелезут, прыгнут в сад.
— Сашка-а, вали сюда! — заорал я и, подняв длинный крепкий прут, кинулся к забору.
Сашка подлетел тоже с прутом. Пруты мы приготовили заранее, на всякий случай. Мы стали хлестать по рукам и ногам мальчишек. Они визжали, отдёргивали руки и ноги, и волей-неволей им пришлось соскочить с забора. Мы передохнули.
— Небось больше не полезут, — сказал я, вытирая пот. — Здорово мы с ними справились…
— Я пойду палку поищу, — ответил Сашка. — Палкой лучше: больнее от палки…
Но не успел Сашка отойти десяти шагов, как по голове меня что-то больно ударило.
Я схватился за голову, а удары так и сыпались: меня стукало в спину, потом что-то мягкое и вонючее шлепнуло по лицу. Я понял: это палили всякой дрянью мальчишки из-за забора.
— Эй вы, гады! — заорал я. — Будете кидаться — милиционера позову.
— Мы на твоего милиционера плевать хотели! — кричали из-за забора. — Не пустишь в сад — камнями закидаем.
— Попробуйте только.
Но камни, щебень, лошадиные шишки всё летели и летели из-за забора. Стало уже темно, увёртываться было прямо невозможно. Я крепко сжал кулаки. В глубине сада оркестр играл что-то грустное.
«Не уйду, — думал я. — Лучше пусть убьют, в висок попадут, а не уйду. Не пущу в комсомольский сад бесплатно». За забором опять зашушукались и завозились.
— Молчит… Ушёл, наверно…
— Полезем, ребята, ну, полезем, чего думать-то.
«Ладно, пускай полезут, — думал я. — Настегаем так, что зачешутся».
На край сада с главной площадки слабо доходил свет. Я зорко вглядывался в забор. Скоро я заметил, что ребята снова закарабкались по перекладинам. Сашка всё не шёл, но я решил лучше не подавать голоса и как только услышал, что они подбираются кверху, внезапно бросился к забору и стал в темноте хлестать прутом по чему попало.
