Хургин сулил ему блестящую ученую будущность, но не хотел и слышать о шахте глубиной в пятнадцать километров. А что можно ограничиться глубиной вдвое меньшей, Дружинин по-прежнему доказать не мог.
Как идет нарастание температуры на больших глубинах, куда еще не проникал человек, приходилось только догадываться.
Хургин оспаривал расчеты Дружинина и отводил все варианты проекта шахты. Бюро по-прежнему занималось главным образом теорией.
Постройка опытного котла откладывалась на далекое будущее.
…В этот сумрачный зимний день все шло, как обычно. Дружинин сидел, задумавшись, над эскизом очередного, вероятно уже двадцатого, варианта шахты.
— Алексей Алексеевич, как звали вашего фронтового товарища, о котором вы рассказывали? — прервал размышления Дружинина звонкий голос Люси Климовой.
Дружинин поднял голову. Люся стояла около него с потрепанным синим библиотечным абонементом в руках.
— Петров Василий Никифорович. Почему вы о нем вспомнили? — насторожился Дружинин.
— Смотрите, что я нашла в архиве! Этот Петров был читателем нашей библиотеки. Последняя книжка возвращена в день начала войны. Здесь указан его адрес.
Дружинин кивнул головой.
— Да, абонемент его… Этот адрес я знаю. Его больше не существует. Дом разрушен бомбардировкой, я вам, кажется, говорил… Поиски следов Петрова не привели ни к чему.
— Как обидно! — вздохнула Люся.
— Вы можете оставить мне этот абонемент? Я посмотрю, что читал Петров.
— То же, что и мы с вами. Я уже смотрела…
Люся задумчиво нахмурила лоб, видимо что-то припоминая.
— О чем вы задумались? — спросил Дружинин.
— Петров, Петров… Почему эта фамилия вертится у меня в голове?.. Ах да, вспомнила: была такая девушка — Петрова… Вера Петрова, — засмеялась Люся.
— Вы знали ее?
— Нет. Даже не видела.
— Отчего же вы смеетесь?
— Она прислала очень странное письмо в партийный комитет института. Девушка, видимо, влюблена в кого-то и никак не может найти своего возлюбленного. Ни имени, ни фамилии его она не знает, но хочет, чтобы мы помогли его разыскать. В письме много чувства и мало смысла…
— Где оно? — прервал Люсю Дружинин. — Это, может быть, гораздо серьезнее, чем вы думаете.
— Вероятно, в делах партийного комитета. Я могу поискать его, если это вас интересует.
— Вы не представляете, как это может быть важно. Найдите его поскорей.
Через несколько минут Люся вернулась с небольшим листком бумаги, исписанным крупным почерком, похожим на мужской.
— Вот, Алексей Алексеевич, слушайте:
