Амур виновато вздохнул, словно говоря: «Сердцу не прикажешь!»
— А, иди ты! — раздраженно сказал Комиссаров и полез в воду.
И тут Амур не выдержал. Он гавкнул и бросился в речку. Прыгал на ефрейтора, бил по воде мокрым тяжелым хвостом, улыбался изо всех сил. Ефрейтор прикрикнул на него, но уже без злости — это Амур сразу понял! Он выскочил на берег, стал носиться кругами, опять забежал в воду, рыча, набросился на Комиссарова, чуть не свалив его. Тот попытался ухватить Амура за ошейник. Никогда бы ему это не удалось, но Амур поддался! И поднялась такая возня!
Клеопатра привстала, недоуменно глядя на происходящее. Такое буйство собаки и человека напугало ее. Ей казалось, что за подобные вольности этого сумасшедшего пса забьют камнями! И тогда ей тоже достанется. Борзая начала озираться, высматривая местечко, где можно спрятаться и переждать гнев человека. Она привыкла не убегать от побоев — только скулила и ждала, когда господин устанет ее бить, знала — убежать невозможно: кто, когда и где по-доброму отнесется к бродячей собаке? Такую везде ждут побои! Жизнь отучила ее огрызаться. Того, кто посмел угрожать человеку, ждет смерть! В ее голове родилась идея! Она подбежала к самому берегу и яростно, с визгом залаяла на Амура, не входя, впрочем, в воду.
— Гляди-ка, Крез, — сказал ефрейтор. — Бешеная, что ли? Воды боится, на тебя что-то кидается. Не покусала бы… Стой здесь!
Но Амур не понял команды. Он понесся прыжками к берегу, чтобы как-то заставить замолчать странную незнакомку: «Что подумает ефрейтор? И так большого труда стоило его развеселить!»
Захлебываясь от визгливого, истеричного лая, она быстро укусила Амура в плечо. Тот отпрянул.
— Все! — сказал Комиссаров. — Бешеная… Эй, мужики! Кто-нибудь с автоматом подойдите! Крез, ко мне!
Клеопатру спасло то, что, когда на берегу показался повар со снайперской винтовкой, она опять жадно хлебала воду.
— Чего ты орешь? — спросил повар. — Вылезай оттуда! В реке ты мишень! Что заметил? Где? Да вылезай поскорее!
Повар их маленького гарнизона, где никакими штатами повар, собственно говоря, не предусмотрен, был в отделении снайпером. Когда они месяц назад приняли пост и решили, что готовить будут по очереди, снайпер Владимир Степанов подошел к Нияжмакову и сказал, что такую бурду, которую они пробовали сегодня, он есть не может, и попросил разрешения встать к плите. «Тебя через два дня все будут звать поваром, а не снайпером. Вы же, пацаны, так дорожите звучными военными специальностями!» «Здоровье дороже! — мрачно ответил Степанов. — Я в родную станицу вернусь в расцвете лет… И с больным желудком?» «Лишь бы ты, парень, вернулся, — подумал прапорщик. — Только бы вы все, мальчики, вернулись…»
