Аор не раз говорил, что благодарность есть бремя, а всякое бремя можно и должно сбросить! А что, если он в самом деле попробует сбросить его?
Евкратид мельком взглянул на Аора. Кто знает, может, этот царедворец и мысли умеет читать? Человек, заставляющий врагов осуществлять собственные замыслы… Благодаря ему Евкратид получил власть и благодаря ему же может завтра потерять ее. Аор способен в три дня сменить государя, как он делал это уже дважды, неизменно владея титулом «верного друга»!
— Зеврасий приветствует Евкратида! — Этот возглас заставляет правителя очнуться от дум. Перед троном, униженно согнувшись, стоит бледный лысый человек. Бриллиантовая диадема тысячами огоньков осеняет желтую сухую, как пергамент, кожу его лица. Множество драгоценных камней искрится и переливается на одеждах главного жреиа храма Зевса. Его смиренная поза как-то плохо вяжется с этим великолепием.
— Важные и секретные новости, царь. Coблaгoвoли выслушать меня!
— Говори, Зеврасий, я слушаю, — ласково произнес Евкратид.
— Позволь просить тебя об уединении, владыка. Новости весьма важны и секретны.
Они встают и не спеша уходят из зала. Все вопросительно и тревожно смотрят вслед удаляющимся, и только Аор не меняет своей лениво-равнодушной позы.
Зеврасий захлопывает массивную дверь, щелкают засовы. Этот звук словно стирает с лица главного жреца всю почтительность. Перед Евкратидом уже не униженный проситель, а властный, исполненный собственного достоинства предводитель храмовой общины, равноправный вершитель судеб города и государства. Эта перемена не удивляет Евкратида. Жрецы умны. Они прячут свою власть, как лезвие кинжала, в непроницаемые бархатные ножны почтительности и лести.
— Неприятная новость, царь. Аор оказался прав. Индусы не приняли наших послов, их армии разбили пограничные укрепления и перешли границы Бактрии. На время войны община будет вынуждена поддержать Аора, несмотря на твое недовольство. Нужны золото, оружие, армия. Все это может собрать только Дор. Тебе не хуже моего известно, как много нитей забрал в свои руки сей муж.
— Но, быть может, еще можно заключить перемирие?
— Очень трудно, и опять это может сделать только Аор.
— Аор! Аор! Почему всегда и везде Аор? У Антимаха воинов и золота не меньше! Почему община не поддерживает этого смелого сатрапа*? [9]
— Смелость еще не ум… И к тому же прежнего Антимаха уже нет.
— Как это — «нет»?
— Аве глубокие урны стоят у порога обители Зевса, они полны даров, счастливых — одна и несчастных — другая…
