.
В 1972 г. Влит так вспоминал свои родные места: «Это называется Глендейл (Glendale), но когда я родился, там уже не осталось ни гор, ни долин.»[13] Впоследствии семья уехала из Глендейла подальше от растущих пригородов Лос-Анджелеса — в Ланкастер, городок, расположенный в Антилоп-Вэлли, на краю мохавской пустыни, неподалёку от военно-воздушной базы Эдвардс. Ланкастер был географически разбросанным населённым пунктом, а во всей Долине в то время жило около 25000 человек. Сначала Влит почувствовал себя карликом на фоне бескрайней пустыни, а потом понял, что Ланкастер был и культурной пустыней. Но его родители нисколько не интересовались искусством — как он позже заметил, они даже не слышали о Пикассо. Он понимал ситуацию так, что они переехали в это место с единственной целью — отвлечь его от артистических наклонностей.
Оказавшись в Ланкастере, Влит стал ходить в среднюю школу Антилоп-Вэлли — впоследствии он был бы рад забыть об этом эпизоде своей жизни. Хотя он был чрезвычайно интеллигентным мальчиком, но его внимание было неустойчиво, и академический режим пришёлся ему не по вкусу. Позже он применял ревизионистскую стратегию для того, чтобы стереть — по крайней мере в публичной области — эту эру из своего прошлого: «Я никогда не читал книг и никогда не ходил на уроки — я терпеть этого не мог», — говорил он, кроме того, выдвигая такой взгляд: «школа заставляет тебя так сосредоточиться, что если кто-нибудь встанет и что-нибудь бросит, твои глаза разорвутся.»[14] Во время интервью на шоу Дэвида Леттермана в июле 1983 г. он признался, что полдня проводил в детском саду: «Кто-то сказал, что я там слишком задержался», — усмехнулся он, и продолжил: «Я был скульптором. Это хорошо для других, но для меня — нет.» «Так что же вы делали?» — спросил Леттерман. «Обманывал школьного надзирателя», — ответил он. За очень редкими исключениями, он постоянно отказывался признавать, что ходил в школу, часто оправдываясь таким замечанием: «Если ты хочешь быть другим существом, тебе надо бежать из школы.» Недавно обнаруженная выпускная фотография говорит об обратном.
Склонность взрослого Влита заставлять других людей читать, писать или печатать за него можно приписать некой форме дислексии. Он сам намекал на это: «Иногда я прошу людей читать мне. Я уже имел достаточно проблем, вытаскивая то, что содержится во мне, не имея нужды в мнениях других людей. Кроме того, я не могу сосредоточиться на печатном тексте. Мне нужны детские книжки с огромными буквами.»
