С киноаппаратом в бою | страница 44

Спускаясь с Малахова Кургана, мы успели заметить в прорывах дымовой завесы эсминец «Свободный». Он, как обычно, стоял на бочке около Павловского мыска, напротив метеослужбы.

Петро гнал «газик». Он крутил баранку одной рукой, развалясь насколько было возможно, и больше следил за небом, чем за дорогой.

— Ну как, друзья, до обеда доживем? А?

— Тремайсь, хлопцы! — Петро схватил баранку двумя руками. «Газик» вильнул в сторону, понесся по кирпичным ухабам в заваленный обломками переулок. Только мы успели выскочить из машины и лечь в воронку, дорога вздыбилась черной стеной. Нас густо присыпало землей и щебнем. В «козел» со звоном врезалось несколько осколков. Он вздрогнул и зашипел. Петро кинулся к машине.

— Хибаж це дило?! — развел он руками, когда увидел, что случилось с «газиком». Пришлось менять колесо. Покрышку прорезало почти пополам, вогнуло обод, пробило радиатор. Пар, свистя, вырывался наружу.

«Юнкерсы» 88 и 87 рыскали над руинами, выискивая малейшие признаки живой силы или огневых точек. Снимать было сравнительно легко: немцы, ничего не боясь, летали низко.

Вдруг появился наш краснокрылый истребитель.

— Снимай! Снимай! — забеспокоился Левинсон.

Я видел, как он летел бреющим, чуть не задевая развалины, потом, дав вертикальную свечу, снова круто спикировал к руинам и исчез за скелетами обгорелых домов.

— Урра! Какой маневр! Снимай! Нет, нет, сюда! — Левинсон схватил меня сзади за плечи и повернул в другую сторону. Я успел поймать в кадр падающий, объятый пламенем «Ю-88» и довел панораму до земли. Земля дрогнула, и к небу поднялся столб огня и черного дыма. Завод кончился, камера остановилась.

— Кто бы это мог быть? Ты не заметил номера на стабилизаторе? Не иначе, как Рыжий! — сказал Левинсон.

Пока я снимал, Петро починил «козла». Машина затарахтела, и Петро крикнул нам:

— Поихалы, хлопцы! — Он перестал произносить обычное «охвицеры» и от этого стал нам еще ближе и дороже.

Наконец из хаоса кирпичей мы вырвались на шоссе.

Вдруг меня осенило: а что, если снять Рыжего?

— Петро, разворачивай «козла» и что есть духу на аэродром!

— Я, кажется, правильно тебя понял, Владик, — хочешь снять Рыжего на аэродроме? — сказал Левинсон.

— Нам скоро и разговаривать будет ни к чему…

Мы выскочили из раскаленных руин и помчались по шоссе.

— Оце дило! Кудой зараз ихать? — спросил Петро.

Венчая треугольную вытянутую к морю площадку, стоял на самом краю берега белый маяк.

Аэродром пуст. На середине взлетной площадки стоит брошенный железный каток. Несколько дней назад им укатывали повреждения.