Щучье лето | страница 23
Наконец меня разбудил удар грома. Я все кричала и кричала, пока не пришла мама, которая взяла меня на руки и укачала, как прежде.
Когда приближалась гроза, небо сначала желтело, потом темнело. В воздухе повисали тяжесть и духота. Ветер совершенно стихал, а наше дерево не шевелило ни одним листочком. Мы сидели на ветках и просто ждали. На каменном парапете моста еще стояло ведро с красноперками.
Вот уже неделю мы играли в «слабо». Игру придумал Даниэль.
— Тот, кто дольше всех продержит в руках красноперку, тот и выиграл, — заявил он.
— Тогда лучше сдавайся сразу! — засмеялся Лукас. — Ты в этой игре точно не победишь!
— Посмотрим! — отозвался Даниэль.
Он вытащил из кармана штанов Гизелины часы с секундомером и протянул их мне.
— Засекай время!
Я обрадовалась, что буду судьей, поскольку от одной мысли о склизкой чешуе мне становилось плохо.
Даниэль показал мне, куда нажимать, чтобы останавливать время, потом забросил садок в воду и вытащил его.
Игра была дурацкой, потому что красноперки не выживали в ней.
— Елки зеленые! — в итоге воскликнул Лукас. — Елки зеленые! Мой тупоумный братец научился прикасаться к рыбе!
Даниэль хмыкнул и высморкался в воду.
Когда же небо пожелтело и потемнело, мы залезли на дерево. Я испугалась, потому что молния как раз и бьет по деревьям, но Даниэль лишь рассмеялся и посоветовал мне пойти домой и залезть под одеяло. Тем более он теперь неуязвим, ведь того, кто умеет держать красноперок, и молния не убьет.
При первом ударе грома мама раскрыла окно.
— Даниэль, — крикнула она, — скорее домой! И прихвати Лукаса с Анной!
Мне стало не по себе, потому что раньше так кричала Гизела. Мама же прокричала эти слова впервые, и я заметила, что Даниэля тоже передернуло.
Мы соскочили с дерева и припустили к дому под первыми каплями дождя.
Она стояла на пороге и ждала нас. Я сразу увидела, что она не в настроении.
— Совсем с ума сошли! — ругалась мама. — О чем вы вообще думали, залезли на дерево, когда вокруг молнии сверкают? Чему вас учат? Что мальчишки сорванцы, это известное дело! Но ты, — она зарычала, — от тебя я такого не ожидала! Ты же девочка, да еще к тому же старшая!
Бранясь, мама схватила меня за руку, и я чувствовала, как кончики ее пальцев с каждым словом сильнее впиваются в мою ладонь.
Я вырвалась и побежала вверх по лестнице. Хлопнула дверью и бросилась на кровать.
Почему она так несправедлива?
Почему я всегда виновата?
Почему она мне и слова доброго не скажет?
