Необходимо, но мне было боязно.
Боязно встречаться с Гизелой. Боязно слушать, как она кашляет, боязно обнимать ее. Мне не хотелось идти в умолкший дом с опущенными жалюзи. Я боялась тамошнего запаха и тиканья часов. И еще у меня был отчетливый страх перед кислородным баллоном.
Когда Петер въехал во двор, мы с Даниэлем сидели на дереве. Мы оба видели, как он затащил в дом баллон.
— Зачем это вам? — спросила я, но Даниэль только пожал плечами.
Баллон с кислородом выглядел как баллоны с газом, из которых на ярмарке надували разноцветные шарики, столь стремительно вырывавшиеся у меня раньше из рук. Шарики все время улетали в небо, я ревела, а отец смеялся и говорил:
— Не плачь, ими сейчас ангелы играют.
С Даниэлем я это обсуждать не могла, а вот Лукас по пути в школу рассказал, что баллон предназначался для Гизелы.
— С ним маме будет легче дышать, и она выздоровеет!
Он засмеялся и взял меня за руку.
— Представляешь, у мамы точно такая же кислородная маска, как в самолетах! Точно такая же!
Он этим гордился.
Нет, не хотелось мне идти в этот дом, не хотелось видеть маску, Гизелу, и из-за этого меня мучили сильные угрызения совести.
Но я каждый день читала книгу о рыбалке и уже знала о щуках все.
«У спортсменов-рыболовов щука — излюбленная хищница. Такую симпатию она вызывает не в последнюю очередь своей изворотливостью. Но и ее мясо считается одним из главных рыбных деликатесов. Для щуки очень важен ареал обитания. Она предпочитает ровные прибрежные зоны со стоячей водой или медленно текущие воды с богатой растительностью. Далеко она не плавает, держится особняком».
Когда я это читала, мне в голову лезли странные мысли. Казалось, будто щука и Даниэль похожи между собой. Двое одиночек в окруженном водой замке, Даниэль и щука, и оба так жаждали добычи. Разве что один дышал над водой, а другая — под водой, но даже это сближало их, потому что оба задохнулись бы, оказавшись в чужой среде.
Я прочла, что рыбу надо сначала оглушить ударом по голове, а потом уже вонзать нож. Прочла, что если вырезать у щуки сердце, то оно будет продолжать биться еще двадцать минут. И я представляла себе впечатление от такого зрелища. Представляла, как держу в руке щучье сердце, которое продолжает биться.
Ночью, когда над замком собрались грозовые облака, мне приснился сон. У меня выросли жабры, а ноги превратились в хвостовой плавник. Я опустилась на дно рва. И там, внизу, где все тихо, черно и непроницаемо, я плавала следом за щукой — недвижно застывая, когда та караулила добычу, и вместе с ней стремглав кидаясь на красноперок с широко раскрытым ртом. Чувствовала я себя легко, ловко и непринужденно, и вода укрывала меня. Под растущими на глубине водорослями открывался вход в Щучье царство. И во сне я могла заплыть туда, разглядывала роскошные залы и покои, а когда поднимала глаза, сквозь прозрачные потолки виднелись облака и звезды. Щука кивнула мне, я увидела, как она застыла, когда мимо нее медленно проплыла красноперка. Тут я разглядела леску, но было уже поздно. В воде у меня не было голоса. Я не могла крикнуть, чтобы предупредить ее. Я видела ее борьбу, как она старалась порвать леску, крутилась и извивалась, все глубже насаживаясь на крючок.
