Безымянный получил самые точные координаты времени; он не мог просрочить и долю секунды, иначе его приземление не произойдёт там, где намечено.
Вся работа космической площадки была посвящена вопросам гравитации, поэтому и способ передвижения был выбран гравитационный — несколько медлительный, но дающий пищу приборам.
Туалет гравитолетчика начался задолго до отлёта. Товарищи проверили все системы, подключили к связным и регулирующим устройствам питание, и вот уже Безымянный, облачённый в прочный и громоздкий скафандр с прикрученным шлемом, прозрачным спереди, стоял на краю площадки, опустив руку в раздутой перчатке на леер. Ему нужно только выпустить эти перила и шагнуть в космос, в чёрную безграничность.
Нельзя сказать, что это приятное ощущение. Атавистический страх перед бездной держался в какой-то клеточке сознания. Впрочем, внимание Безымянного было сосредоточено на сигнале времени. Едва получив его, он выпустил леер и сделал шаг в пустоту. Искусственное притяжение перестало действовать, и им полностью овладели гравитационные силы планеты.
Он хорошо изучил её отсюда — ведь планета закрывала своим крупным диском значительную часть пространства. А сейчас он начал медленно приближаться к ней.
Так медленно, что первые часы товарищам казалось: он просто неподвижно парит в космосе. Они прекрасно видели его лицо сквозь прозрачный шлем. Он улыбался.
Они ещё постояли у края, помахали ему и разошлись: у каждого были дела, а он уже перестал быть частью их группы, получив собственное, отличное от их задание.
Приблизительно через два часа кто-то опять появился у леера, огораживающего площадку, и несколько удивился, кажется, что Безымянный ещё находится так близко. Ему снова помахали, и он помахал.
На станции наступила условная ночь. Он тоже задремал внутри своей скорлупы. Приборы показывали, что силы гравитации всё ускоряют его движение, — и он верил приборам, но сам ничего не замечал. Может быть, гигантский диск планеты и вырос за сутки — ему она казалась всё такой же. Немного чётче он различал лишь её материки; облачный покров менялся на разных сторонах, да плоскости превращались в выпуклости — вот и всё. А между тем он летел довольно быстро. Всё путешествие было рассчитано на восемь планетных суток. Конечно, светоплан проделал бы этот путь за минуту, но приборы накапливали сведения: гравитационные полёты представляли сейчас особый интерес. Жаль только, что сам гравитолетчик оставался как бы не у дел — действовали автоматы; он превращался в простую набивку скафандра.
