— Это что же, досточтимые клиры, карта у вас?
— О да, — кивнул Родвин. — Наш грешный мир, как он есть. Можешь взирать на него и представлять себя отцом двенадцати богов. Он также видит нас сверху.
— Ага, — фыркнул второй клир. — Представь себя Первобогом на миг.
— Не святотатствуй! Еретик!
— Неверна ваша карта, — усмехнулся Олвин, подбросив в руке крупный апельсин.
— Ну, она не точная. Приблизительная. Больше для красоты…
— Даже приблизительно. Она в корне неверна. — Гость мотнул головой.
— Это почему же?
— Для начала, наш грешный мир не имеет форму чаши. Сколько к горизонту ни иди, края не увидишь.
— Горизонт и есть край, бестолочь! — воскликнул Горган.
— Ну да. — Олвин засмеялся. — Вот пойдете на восток: поля изумрудные цветами пестрят, волнами холмы расходятся. Рощицы, деревушки, речушки шелестят, бликами солнечными играют. А как дальше к горизонту двинете, так и встанет пред вами Змиев лес, а дальше опять горизонт, а за ним земли скифариев. Где же край?
— Вот за ними и край!
— А кто видел-то его? — смеясь, продолжал Олвин. — Вот. — Он вдруг протянул руку с апельсином на ладони. — Так выглядит наш мир.
— Как апельсин? — удивился Родвин.
— Как шар, — поправил гость.
Теперь расхохотались оба престарелых брата. Пожалуй, впервые они были так единодушны.
— Ну, ты чудак! — прыснул Горган. — Ежели наш мир круглый, то отчего мы с краев не падаем?
— Волею богов, — подмигнул ему Олвин, ничуть не смутившись. — Или сомневаешься, досточтимый клир, в могуществе сыновей и дочерей Первобога?
— Эй! — Лицо старика стало строгим. — Это где я сомневаюсь? Не смей так говорить!
— Ну, то-то же, — кивнул Олвин. — И Скифария куда огромней, чем Гринвельд. Но и за ней есть еще земли, а южнее ее — могучие горы. А южнее земель пеших драконов лежат земли драконов истинных.
— Это мы знаем, но драконы исчезли задолго до мамонтов.
— Но ведь и мамонты не всюду исчезли. Не так ли? — Олвин снова улыбнулся. Он хотел еще добавить, что и за океаном Предела есть огромный континент, населенный весьма странными созданиями, но не стал. — И вообще, радушные хозяева, если бросить этот апельсин на конное ристалище и вообразить, что апельсин — это наше королевство, то можно представить себе размеры необъятного нашего мира.
— Вина ты много выпил, я смотрю, — покачал головой Родвин.
— По мне что вино, что ивовая вода. Утоляет жажду только. Неведом мне хмель.
— То-то и гляжу! — Первый клир опять разразился смехом. — Апельсин! Ну надо же!
