Выслушав эту историю, Элисса какое-то время молчала, глядя на Вэйлорда широко раскрытыми глазами и прикрыв ладонями рот.
— Так, значит, Странствующее королевство всего лишь ищет потерянных детей…
— Предки его жителей бросили этих детей умирать, моя принцесса. Эти люди всегда приходили к нам с войной. Не стоит питать к ним симпатий.
— Но ведь после того там снова рождались дети. И сейчас рождаются. Разве они виноваты в чем-то?
Вэйлорд пожал плечами:
— И меня, и короля, и все наше королевство беспокоят не их дети, а их флот и корсары.
— Но ведь получается, что ты с ними родня.
— Только если верить легенде, милое дитя. — Нэйрос улыбнулся. — И то она очень старая.
— Это очень грустная история, милый волк, — вздохнула Элисса. — И слишком жестокая для кукольного представления.
— Простите, ваше высочество, но ничего иного мне в голову не пришло.
— Здесь не за что просить прощения, Нэй… Просто… Я попробую сложить стихи и превратить твою историю в балладу. Ты не против?
— Конечно нет. И я с большой радостью выслушаю ее в вашем исполнении.
— Договорились! — Принцесса вскочила и улыбнулась. — Все, сир Вэйлорд, я упорхнула к себе.
— Доброй вам ночи, моя принцесса. — Он поднялся и поклонился.
— И тебе. — Она взяла подсвечник и торопливо направилась к двери. Выходя, она чуть обернулась и шепнула: — Подари миру улыбку, милый волк.
После ухода принцессы Вэйлорд взял надкушенное ею яблоко, уселся на подоконник и стал при свете луны разглядывать подаренную ладанку. Внизу, примерно там, где располагалась большая беседка, оплетенная виноградными лозами, брякнули струны лютни. Доев яблоко, Вэйлорд швырнул огрызок в ту сторону. Звук расстроенных струн смолк.
— Люди в этом замке обычно спят по ночам, — сделал Вэйлорд замечание скрытому темнотой и зарослями музыканту.
— Но только не ты, возведенный, не так ли? — послышался зловещий голос, похожий на скрежет железа.
Он принадлежал единственному человеку, из чьих уст прозвище «возведенный» звучало не как оскорбление, а иначе.
— Как всегда в полнолуние. А отчего ты не спишь, Гильом?
— Старые раны не дают. Они, похоже, тоже бодрствуют в полнолуние, как и некоторые волки.
— Тем лучше, у меня к тебе есть разговор.
— Кому-то надо отрубить голову? С некоторых пор, волею Хлодвига, казнить можно только на основании его письменного указа, подкрепленного его же печатью.
— С чего ты взял, что мне нужна чья-то голова?
— Я палач. А что еще может понадобиться деснице государя от королевского палача? Не хочешь же ты, чтобы я тебе исполнил балладу!
