Судья Кейль что-то Проворчал. Стакан его был пуст, а маленькие глазки блестели.
— Сколько слов и теорий по поводу такой простой вещи. Все сводится к следующему: заключенному представился случай бежать, и он им воспользовался. Глупо, не так ли? Но это так. И угрозы убить нас троих он забыл так же быстро, как забыл их я. Будьте в этом уверены.
Он взял бутылку коньяка, налил себе и поставил бутылку рядом.
— Кстати, Джон, вы поддерживаете идею освобождения на слово, вы даете им неразумную надежду и причиняете горчайшие разочарования. Вот и все.
Уэлс сжал зубы. Его жена подняла руку, как будто собираясь вмешаться, но потом опустила ее.
— Вы против освобождения на слово во всех его формах? — спросил Уэлс.
— Если хотите мое чистосердечное мнение, то да. Все это абсурд. И никакого результата. Чего вы добиваетесь? Любви Серверы и Блаунта?
Джон Уэлс и его жена молчали, споры такого рода были довольно часты в этой семье. Кленси встал, он не стремился вмешиваться в этот спор. Жестом Джон предложил ему еще стаканчик. Кленси отказался.
— Я, с вашего позволения, ухожу, — сказал он. — Завтра у меня будет трудный день.
Судья Кейль пожал плечами; похоже, что четвертая рюмка коньяка повергла его в мрачное состояние.
— Очень хорошо, лейтенант, — сказал он сухим, как бы извиняющимся тоном. — Не посылайте своих людей. Мне надо вести свою кампанию, и я готовлю очень ответственную речь для радио. У меня будет дурацкий вид…
Кленси, не отвечая больше на его разглагольствования, простился, и Джон Уэлс проводил его до двери. Неизвестно откуда появившийся лакей подал Кленси шляпу и дождевик.
— Мой тесть не всегда такой, — сказал Уэлс. — Я думаю, что этот побег волнует его больше, чем он говорит. Да его еще очень занимает эта предвыборная кампания. Его будут охранять?
— Разумеется, — ответил Кленси, пожимая руку Уэлсу.
— «„У меня будет дурацкий вид…“ Так, кажется, сказал судья Кейль. И он прав, потому что он и есть дурак. Упрямый дурак! А я сам?» — подумал про себя Кленси, слегка улыбнувшись. Улыбка исчезла с его лица, когда он вышел на улицу, вновь поливаемую дождем.
Среди, 1 час 15 минут ночи
Звонил телефон. При каждом звонке Кленси старался вырваться из сна и прийти в сознание. Его рука пошарила по ночному столику и наконец нашла трубку.
— Алло, да!
— Лейтенант, это Капровский, — раздался в трубке глубоко несчастный и смущенный голос. — Я в отчаянии, что пришлось вас будить в этот час, но…
Все еще ощупью Кленси зажег ночник и заморгал даже от его мягкого света. Черт бы все побрал!
