— Не боись. Прорвемся.
* * *
Серая «Нива», в которой находились Николай Щукин и Лиля, стремительно приближалась к черте города Санкт-Петербурга. Дорога была из рук вон плохая, поэтому Щукин во все глаза смотрел через лобовое стекло на постоянно меняющийся участок разбитого асфальта, освещенный фарами.
Дождь лупил по лобовому стеклу автомобиля так, что становилось страшно — а вдруг стекло разлетится вдребезги?
Щукину несколько раз приходилось резко притормаживать и объезжать опасные глубокие рытвины, залитые черной пузырящейся от дождя водой, несколько раз на вздыбленных кусках асфальта автомобиль подлетал так, что, приземляясь, сотрясался до последнего винтика, несколько раз Щукин до хруста сжимал зубы и выкручивал руль, чтобы вписаться в невесть откуда вылетевший поворот. Николай посматривал на Лилю — она так и сидела рядом с ним, запрокинув голову на спинку сиденья и закрыв глаза. Только однажды она вздрогнула и посмотрела через лобовое стекло — когда «Ниву» на очередной рытвине подбросило так высоко, что Щукин уже не уверен был, приземлится ли автомобиль на свои четыре колеса или на крышу?
Тем не менее они с порядочной скоростью двигались вперед. Рассвет уже занимался, разбавляя черноту ночи синевато-фиолетовой дымкой, и Николай знал, что ему непременно надо поспеть к тому удачному часу, когда готовящиеся к пересменке менты не так усердно блюдут свою службу.
«Чертов Ляжечка, — сцепив зубы, думал Щукин, — сам остался в тепле и с водкой, а я трясусь на этой блядской дороге… Надо спешить, но если буду гнать так дальше, то наверняка перевернусь на каком-нибудь крутом повороте или в очередной колдоебине лишусь всех четырех колес…»
Так думал Щукин, но случилось другое. Через пару километров яркий свет фар «Нивы» выхватил из грохочущей темноты огромное бревно, лежащее посреди дороги. Николай едва успел нажать ногой на тормоз и выкрутить руль вправо — туда, где, обещая сравнительно щадящее столкновение, среди толстых сосновых стволов белела чахлая березка.
Впрочем, до столкновения с березкой дело не дошло.
Автомобиль, которым управлял Щукин, остановился раньше.
— Хорошие тормоза, — шумно выдохнув, проговорил Щукин и повернулся к Лиле.
Она открыла глаза, выпрямилась и тупо смотрела сквозь лобовое стекло, видя, казалось бы, то, чего никто, кроме нее, видеть не мог.
Николай помотал головой. Несколько мгновений он сидел совсем неподвижно, потом осторожно перевел дыхание, посмотрел на громоздящееся в темноте бревно и понял, что вопреки всему остался жив.
