А потом ненароком оглянется назад, и увидит там его, сгорбившегося и с гадкой гримасой на лице — уголки губ опущены вниз, как будто вместо собственной девушки он увидел отвратительную плесень на колонне.
— Ты смотришь на тех парней? Ну-ну, давай дальше, а я пошёл.
Видно, с работы его опять увольняют. Вета мельком глянула на группу молодых людей, предоставленных самим себе и горячительным напиткам, и пошла следом за Андреем. Не в лабораторию же ей было обратно тащиться.
Сентябрьская суббота.
Солнце заходило за дома — серое небо за узким окном подёргивалось вечерним туманом, как молочной пенкой.
— Привет. — Он опустился на ступеньку рядом, но не так уж близко, в шаге от неё.
«Ну вот, перегородили весь проход», — подумалось Вете. Хотя не так давно заработал лифт, и ходить мимо неё перестали.
— Ты прости. Я не хотел тебя задеть, — мученически выдал Антон. Было видно, что он очень старается.
— Да ничего. — Она давно замёрзла, давно повторяла себе, что нужно встать и идти, но вместо этого только смотрела в одну точку и никак не могла прекратить. — Всё в порядке.
— Я вижу, как всё в порядке. — Он помолчал, гоняя носком кроссовка пылинку по бетонной ступеньке. — Понимаю, что не хочешь рассказывать. Просто так всё не бросают и не едут в неизвестность и пустоту. Так только бегут.
— Бегут, — бессмысленно повторила за ним Вета. Она снова собиралась бежать, но вот теперь-то куда? И не пора ли завязывать с этим? Ото всех не набегаешься. Она сказала вслух и сама не заметила, как. — Ото всех не набегаешься.
— Правда, — кивнул Антон, глядя себе под ноги. — Слушай, может быть, не обязательно уезжать из города, можно просто уволиться из школы и попробовать найти другую работу?
Вета смотрела на пылинки. В рыжем свете солнца они танцевали в воздухе и на ступеньках.
— Я не могу всю жизнь шарахаться от тёмных углов и шорохов. — Она отвела взгляд и ощутила, как горячая кровь прилила к щекам. — У моего парня была собака. Мраморный дог Рей. Когда он клал передние лапы мне на плечи, он с лёгкостью мог лизнуть меня в лоб, представляешь?
— Неслабая собачка, — напряжённо проговорил Антон. Вета видела, как он нервно сцепляет и тут же расцепляет пальцы.
— Да, и на редкость добрая. Он всегда подвывал мне, когда я плакала. — Она облизала пересохшие губы. — Когда у Андрея выдавался плохой день, он брал ремень и… ну ты понимаешь?
Снова охрипла. Вета опустила голову, дожидаясь, пока сойдёт нервный румянец.
— Наверное.
