Вета прошла к окну и замерла там, спиной к открывавшемуся пейзажу — солнцу в стёклах высоток. Сложила руки на груди.
Март вернулся, мокрый и фыркающий. Даже на майке остались мокрые пятна, так тщательно он умывался.
— Короче, — он бросил полотенце на миниатюрный холодильник, который притаился в углу, и взгромоздился на кухонную тумбу. — Он мне ответил.
На человека, повидавшегося с призраком, Март совсем не походил — насвистывал и качал ногами. Таким довольным Антон его не видел никогда, наверное, потому что видел каким угодно: мрачным, сонным, скучающим, уставшим. Но довольным никогда, точно. И потому от заявления на секунду даже потерял дар речи. Да и что тут спрашивать.
— Да уж, я так и думал, что вы мне не поверите.
Вета смотрела на него безразлично, наверное, совершенно не понимала, о чём речь. Март рассматривал её заинтересованно — коленки под чёрными колготками.
— И что он сказал? — через силу выдавил из себя Антон, понимая, что как истинный артист погорелого театра, Март жаждет контакта с публикой.
Тот выдержал театральную паузу. Партер замер в предчувствии.
— Он меня простил.
Антон закашлялся, подавившись заготовленными наперёд криками «Браво, бис!». Март сидел на тумбе с таким выражением лица, что не понять — то ли шутит, то ли уже свихнулся. Антон уточнил на всякий случай:
— Что, прямо так и сказал?
— Сказал. И воск стал чёрным.
Вета нашла на подоконнике вазочку с печеньем, покрутила одно в руке, но надкусить не рискнула. Крупинки соли на овсяном кругляшке проблёскивали в лучах солнца.
— И что дальше? — спросил Антон. Печение хрустнуло, переломившись под пальцами Веты. Она стряхнула с юбки коричневые крошки, а оба кусочка уложила обратно в миску. — Вернёшься домой?
— Домой? — он очень удивился, склонился вперёд, как будто бы не верил, что Антон и вправду способен сморозить такую ерунду. — Нет. Ты что, не понял? Я теперь и тут хорошо заживу.
Антон и в самом деле мало, что понял. И о чём было говорить после такого? Он покрутился на стуле, ища нейтральные темы для разговора, но Март улыбался так загадочно, что было видно — никаких других тем на дух не примет. В ручке холодильника застрял старый бумажный цветок.
Антон встал и сделал вид, что очень опаздывает.
— Мы уже пойдём. Просто ты не отвечал на звонки, вот и демоны тебя знают. Ладно, мы пойдём.
— Ну давайте.
Он проводил их до двери, правда, только взглядом, обиженный, видимо, за непонимание. А на лестничной клетке яркий свет ударил в глаза, даже Вета закрылась рукой.
