— Знаешь, что, дорогая. Ты только не обижайся. — Тётя посмотрела на неё поверх очков, и бормотание телевизора сделалось далёким и непонятным. — Ми сказала, ты как-то слишком зазнаёшься. Веди себя поскромнее, ладно?
Вета бросила вилку на стол.
— В каком это ещё смысле — зазнаюсь?
Тётя многозначительно пожала плечами.
— Ну, я уж не знаю, что у вас там происходит. — Она улыбнулась, надеясь мягонько перейти на другую тему. — А ты в следующем году опять будешь её занятия вести, да?
— Нет, — буркнула Вета, со скрипом отодвигаясь на стуле. — В этот раз я слишком много троек на экзамене наставила. Общий бал низкий — в деканате Ми ругали.
…Она пролистала тетрадки с лекциями — исписанные чётким летящим почерком, они ещё хранили воспоминания о весёлой и живой преподавательнице аналитической химии, которая всегда носила крупные бусы из агата, и о хмуром правоведе, и о почти впавшем в маразм гидрологе.
Жаль выбрасывать — рука не поднимается. Может быть, когда-нибудь она вернётся и вытащит эту коробку, и отряхнёт с неё пыль. Хотя вряд ли.
Вета решительно перемотала коробку верёвкой и оттащила её в кладовую.
Восьмое сентября. День встреч.
Сквозь сон Вета услышала нахальный телефонный звонок и сначала не могла понять, где находится. Потом ей захотелось запустить в сторону, откуда шёл звук, чем-нибудь тяжелее подушки.
К тому времени, как она выпуталась из простыни, звонки уже оборвались. Сонные глаза не хотели ничего видеть, потом Вете удалось их разлепить. Немного. Через щёлочку она смотрела на до боли яркую жёлтую полоску света, она медленно расширялась. Потом в ней случилось быстрое движение, и, судя по звуку, хлопнула дверь.
— Что? Ты хоть знаешь, что ночь на дворе? — Смысла слов она не разбирала, но звуки — вот звуки крутились в её голове хороводом, сцепившись длинными тонкими пальчиками. — Какие ещё пугала! Кто ответил? Ты соображаешь вообще?
Голос удалялся, но не долго. Сквозь сон Вета подумала, что телефонного провода до кухни не хватит, разве что до дверного проёма, и эта мысль её почему-то успокоила.
— Я не могу сейчас приехать. Что, до утра никак не ждёт? Утром жди.
Удар и последний, предсмертный короткий звон — это бросили трубку. Вета накрылась простынёй по самую макушку и наконец-то смогла снова заснуть.
Она только утром заметила, что обои в кухне бежевые, в цвет штор — те тоже бежевые, и с более тёмными полосами вдоль. Так типовая кухня казалась чуть выше. А ещё у Антона была дурацкая привычка везде и всюду открывать окна.
