жалели и относились к ним, как к проголодавшимся дикарям. Правда, сам
обладатель рюкзачка не был похож на голодающего. Пиджак - пятьдесят шестого
размера, брюки - шестидесятого. Советский фасон, укороченный. Из-под брюк
видны съеденные туфлями носки, а между носками и брюками светится полоска
незагорелых северных крепких ног. По щекам и животу можно было сделать вывод,
что часть свалившихся на голову денег он откладывал, а другую часть честно
пытался проесть, вкладывая, как говорят в таких случаях, в самое надежное - в себя.
Жена, которая приехала с ним, ему в этом, очевидно, с усердием помогала, по-
скольку была подобна ему фигурой, чуть, правда, уменьшенной в размерах. И,
помогая мужу правильно вкладывать, она даже все зубы заменила на золотые.
Чувствовалось, что этим вложением она особенно гордилась, поэтому все время
улыбалась. Мол, вот как элегантно вложены наши деньги! Двое детей - тоже по-
добные им фигурки, этакие рюкзачки на крепких ножках, которыми они уверенно
цеплялись за землю, как корнями. Иногда оба от непонимания момента начинали
дружно хныкать. Тогда «главный рюкзак» по-отцовски давал им заботливые
затрещины со словами: «Молчать! Я дом покупаю в Сан-Франциско».
Маклер, сын одного из наших иммигрантов, хорошо говорил по-русски. Был,
очевидно, таким же прохиндеем, как его отец, однако воспитан уже Америкой,
поэтому двадцатипроцентную прибыль считал удачной. Для начала он показал
невзрачному на вид клиенту небольшой дом за двести тысяч долларов на самом
склоне горы, с видом на еле виднеющийся вдали залив. Спутник мой осмотрел этот
дом и брезгливо сказал:
- Нет, не возьму.
- Почему? Хороший же дом, и недорого, - начал банально уговаривать
молодой маклер.
- Хлюпкий, - безоговорочно констатировал клиент.
- В каком смысле? - удивился маклер.
- А вот смотри.
Отложив в сторону рюкзак, как будто там ничего не было, кроме запасной
пары белья, наш покупатель вдруг со всей силы треснул по стене кулаком. Видимо,
решив, что таким образом он может смоделировать вполне вероятное в Сан-
Франциско землетрясение. Дом задрожал, сбрасывая с себя капли утренней росы.
Жена заулыбалась, дети всхлипнули: им стало жалко этот красиво покрашенный в
детские цвета домик.
- Молчать! - приказал глава семьи. - Я дом себе выбираю. Не мешать. Ну, -
