Первым достижением Мунды стало управление колесницей и бег по ее короткому дышлу, чтобы направлять запряженных цугом лошадей. Полезный прием. Она обучилась играм копья и играм щита. Позднее она приобрела искусство охотницы. Как раз с охоты на кабанов и возвращался в таком смятении отряд: утэны и дети правителя, которых те охраняли. Кимон вез привязанного к седлу кабанчика; Мунда — выводок куропаток, пойманных, надо полагать, когда от нее ушла другая добыча. Не в том суть. Просто детям правителя полагалось выполнить определенные задания. А потому, пронзив наконец копьем кабана, девочка, скорее всего, никогда больше и не вспомнит о своем умении. Точно так же Кимон, продекламировав предания корнови за срок, необходимый зимней луне, чтобы пройти по небосклону, вероятно, тут же выбросит их из головы — с первой до последней строки.
Увидев меня, Кимон поднял перед собой кулак, глаза его вспыхнули:
— Мерлин! То была дурная встреча, я знаю!
— Вовсе не дурная! — перебила его Мунда, открыв ладони и встретив мой взгляд. — Пристанища вернулись. Что тут плохого? Нам пришлось больше поколений, чем нашим дедам, ждать случая подкинуть дров в их очаг и поучиться у их постояльцев.
— Там все не так! Там опасно! — настаивал юноша, чуть ли не брызжа слюной. — Это пристанище с брода Всадников Красных Щитов, Мерлин. Спроси любого. Это пристанище только Мертвых выпускает в наш мир. Спроси любого. Если придут Мертвые… Мы еще не так сильны.
— Мертвые не придут, — твердила Мунда.
Она не сводила с меня глаз, быть может, в поисках одобрения и с неудовольствием заметила, что я хмурюсь. Впрочем, я мало знал о пристанищах.
Кимон выкрикнул:
— Там человек не из нашей земли. Он ждет. Он называет себя Царем Убийц…
Впервые я был потрясен. Кимон заметил и торжествующе улыбнулся. Его сестра пренебрежительно покачала головой:
— Когда поднимаются пристанища, их всегда наполняют духи. Так нас учили. И вообще, всего-то одно пристанище.
— Два! — негромко поправил я, и она осеклась.
Я рассказал им о пристанище у брода Щедрого Дара.
— Я же говорил, — пробормотал Кимон, больше сам себе. Сестре он послал, как выражаются друиды, «угрюмый взгляд». — Я говорил. Я тебе говорил!
— Как вы узнали, что тот человек зовется Царем Убийц? — мягко спросил я детей.
У девочки в глазах стояли слезы. Кимон тоже уставился на меня, кажется только теперь немного встревожившись.
— Он сын Ясона, — прошептала Мунда. — Ясон! Твой друг-дикарь. Хотя он лишь тень сына. И он ждет.
