«Отшутись, — советует мне внутренний голос. — Главное — поторапливайся. Говори что угодно, только не молчи».
— Спасибо… спасибо большое всем, — произношу я в микрофон слабым голосом, словно из далекого далека.
Ко мне обращены три сотни лиц.
Тот, чье имя навсегда останется неизреченным, все еще стоит у моего стола.
— Ну, — говорю я, — как вы все заметили, я была совсем к этому не готова.
Опять смешки.
— Если бы вы увидели этот сюжет в «Кельтских тиграх», то, наверное, решили бы, что сценарист заврался.
Смех усиливается.
Кто-то за передними столиками кричит мне:
— Так вы выйдете за него замуж? Бедняга до сих пор стоит и ждет ответа.
Начинаются ропот и бормотание, в котором я потрясений пытаюсь что-то разобрать.
— Нет, не выйду, — слышу я свой собственный голос.
Проносится явственный вздох изумления.
— Извините, но если бы вы знали все, что произошло, вы бы не удивились.
Опять смешки и озадаченный ропот.
— Ты связалась с ним? Проблема в этом? — говорит тот, чье имя навсегда останется неизреченным, указывая на Филипа.
— Нет, — в унисон отвечаем мы с Филипом.
Затем Филип добавляет для полной ясности:
— Я не ее бойфренд.
— О-о-о, так выходи же за него замуж, — кричит кто-то из задних рядов. — Он поступил так романтично! Нельзя так просто отшить несчастного парня при всем честном народе.
Часть зала начинает хором скандировать:
— Скажи «да»! Скажи «да»! Скажи «да»!
— Вы не понимаете, никто не понимает, — я чуть не плачу. — Он бросил меня, как последний гад, и я бы не смогла пережить этого, если бы не мои друзья.
— Но почему он так сделал? — спрашивает Джей, который стоит рядом.
— Понимаете, он не хотел себя связывать. Он сказал, что это не из-за меня, он просто не хочет жить ни с кем, — отвечаю я, позабыв про микрофон передо мной. — И, кстати, если здесь есть кто-то, кто знает таких людей, которые говорят, что не желают себя связывать, позвольте мне перевести. Это значит, что они не желают связывать себя именно с вами.
В публике начинаются перешептывания.
— А через несколько месяцев он заключил помолвку с девушкой двадцати трех лет.
Из задних рядов доносится шиканье.
— А потом они переехали в дом напротив моего.
Шиканье усиливается и становится угрожающим.
— А потом его невеста передумала, и он захотел ко мне вернуться. Он думал, что это легче легкого.
— Не соглашайся, Эмилия! — слышу я женский крик из зала. — Скажи «нет»!
— Я и говорю «нет». Нет, ни за что. Он не любит меня. Если бы он любил меня, то просил бы моей руки, когда мы были вместе. У него было полно возможностей. Мы прожили вместе несколько лет. Он просто хочет, чтобы кто-то ради него постоянно разбивался в лепешку. Нет. Я не буду; Я так не могу.
