— Не могу тебя винить. Не хочешь чего-нибудь перекусить? Я принесу из столовой.
— Нет, если только там не начали продавать кокаин навынос.
Как только у меня восстанавливается ровное дыхание, звонит внутренний телефон. Филип Берк.
О господи, что ему от меня нужно?
— Эмилия, — резко, как всегда, начинает он, — пожалуйста, поднимитесь ко мне в кабинет. И как можно скорее.
Он даже не ждет от меня ответа, а сразу вешает трубку.
Через пять минут я стучусь в дверь его кабинета, расположенного в пентхаусе пятью этажами выше.
— Проходите, — велит он, и я вхожу.
Прекрасное просторное помещение с окнами от пола до потолка по двум стенам и широким обзором, гм-м, по преимуществу автомобильной стоянки. Я была здесь раньше только однажды, когда подписывала первый контракт со студией, добрых десять лет назад. Сюда попадают только при приеме на работу или увольнении, и я гадаю, что Филип припас для меня, пока не замечаю, что он просматривает серию «Кельтских тигров» с экрана над его рабочим столом. Это та серия, которая вышла в эфир вчера, — первая, к которой я приложила руку. Он изучает ее так внимательно, словно не замечает, что я стою прямо перед его столом.
Но я уже достаточно натерпелась сегодня от грубого обращения, поэтому издаю громкое «кхе-кхе».
Он показывает мне рукой на стул, но не отводит глаз от экрана.
— Ого, Филип, даже пленку Запрудера, запечатлевшую убийство президента Кеннеди, не исследовали так пристально.
Он смеется, останавливает запись и поднимает глаза:
— Отлично, Эмилия, вы уже здесь. Я сейчас просматриваю новую серию и должен отметить, что в ней появились значительные улучшения.
— Спасибо. Приятно слышать.
— Как вы себя чувствуете? Надеюсь, не собираетесь тут залить весь пол слезами?
Я вопросительно гляжу на него, удивляясь, как он заметил, что я расстроена. Я-то думала, что напустила на себя вполне удовлетворительный вид: «я продюсер, на меня кричат и ругаются семь дней в неделю, я уже привыкла к этому и даже получаю некое извращенное удовольствие».
— Я только что имел беседу с Робом Ричардсом, и он мне изложил, что случилось. Точнее, изложил свою версию.
Я встаю во весь рост, полная решимости не допускать, чтобы на меня влияли всякие Робы Ричардсы со своей подрывной тактикой.
— Честно говоря, Филип, получилась безобразная сцена. Он не швырял в меня мебель, но был недалек от этого.
— Понимаю, понимаю. — Филип внимательно меня рассматривает. — Со мной он тоже не церемонился. Сказал, что он популярнее всех в сериале и что у него куча поклонниц.
