— Вот это вряд ли, — бросил один из оперов.
— Этот генерал — начальник моей личной охраны. — Невозмутимо продолжил со-лидный мужчина. — Кто я — вам знать не обязательно. Это понятно?
— Так точно, понятно, товарищ… — Ни хрена себе, попали, — прошептал последнее один из оперов.
— Вот и хорошо… Просто товарищ. Присаживайтесь, господа, рассказывайте.
Посланник выслушал всех внимательно.
— Вот что, господа оперативники, вас сейчас отвезут. Пока в изолятор временного содержания.
— А нас-то за что в изолятор? — в один голос возмутились опера.
— А что — у нас законом предусмотрено прилюдное избиение подозреваемого? Вы его задержали, может быть, и законно, но вот избивать, не оказывающего никакого сопро-тивления гражданина, никому не дозволено. Меня угрожали закопать… Дело будет вести полковник Синицин, он не местный, из Москвы, так что разберется во всем. И с вами, и с вашим задержанным.
Посланник улыбнулся. Оперативников увезли. И он уделил более пристальное внимание Устинову, выслушав его не перебивая.
— Как же так получилось-то, Володя? Два раза сидеть ни за что и сейчас бы сел, если бы я не вмешался, проезжая мимо. Пожизненно бы уже сел. А полицейских ты убил все-таки?
Устинов не знал, как себя вести. Ему хотелось рассказать все, но он не знал, с кем говорит, как и чем обернется для него правда.
— Я же не знаю — кто вы? — ушел он от прямого ответа.
— Понятно, Володя, понятно. Меня здесь все называют Шефом. И ты так можешь звать. Если правоохранительная система не может разобраться внутри себя, значит, ты правильно сделал, что помог ей. Правда Федеральный Закон карает за это, за самосуд. Но, что делать? Есть другой закон — Закон совести, правды, чести. И я, как подавляющее большинство других, тебя не осуждаю. Молчи только, говорить о свершившейся мести никому не надо. Не было ничего и все тут. Живи спокойно, радуйся. Полковник Синицин во всем разберется, тебя наверняка реабилитируют, а некоторых посадят. Ты работал, Володя, до всех этих неприятностей?
— Да, работал. Слесарем на заводе. Сейчас и завода нет…
— Это ничего. Шума, конечно, будет много и головы конкретные полетят. Но тебе выплатят среднюю зарплату за все пятнадцать лет, моральный вред опять же суд опреде-лит. Адвокаты тебе в этом помогут, не переживай — жить будешь, — Посланник улыбнулся.
— А как мне благодарить вас…Шеф?
Устинов поверил Шефу, что справедливость восторжествует, и с него снимут пе-чать судимости. Что заживет, как все люди, без этого проклятого клейма. Захотелось что-нибудь сделать хорошее для этого доброго и большого человека.
