Он сел к столу и написал:
«Я, Марио Миспрета, заместитель начальника следственной части, приказываю взять под арест Фермина Эспиносу и Бернардо Бустильоса, агитаторов АПРА в Янауанке, где бы они ни находились».
– Найдешь их, покажи эту записку полиции, их и заберут. А тогда и отец твой выйдет. Скоро домой собираетесь?
– Завтра с утра.
– Ну и ладно.
По воде плыть хорошо тем, что не жарко. А плохо то что долго. Надо проплыть мимо Куско, Такны, Таратаки, Иерусалима, Месопотамии и Африки. Зато жизнь – лучше некуда! Рыбку ловишь, на солнышке греешься, спишь себе, а вода сама гонит плот.
Жары уже не было, но пот струился с них градом, когда они шли по Испанской улице, по бульвару Колумба, по проспекту Грау, до Кантагальо. В кабачке они взяли бутылку водки и немного коки. Уже темнело, когда они вошли в домик Клементе и тот чуть не свалился, так хохотал, что следователи вручили приказ об аресте Гарабомбо самому Гарабомбо. Но лица их были печальны, и он спросил:
– О чем задумались?
– Посоветуемся с кокой, – отвечал Бустильос.
– Вы правы, братцы! Двенадцать человек страдает ни за что. Старики не вытянут в тюрьме.
От мусора, который кто-то пытался сжечь, поднимался смрад. Выли псы. Было темно. Все трое сели на. корточки. Бустильос вынул листочки, и они принялись жевать. Они советовались с кокой.
– Кока-матушка, кока-голубушка, ответь нам! Должны мы сами пойти? И семью нам жалко, и стариков нам жалко. Скажи! Пойти или нет? Выйдем мы оттуда? Выпустят нас? Хорошо все будет? Плохо?
– Что она говорит, Бернардо?
– Не разберешь. То горько, то нет.
Он заплакал.
– Что будет с детьми? У меня семь ртов, Гарабомбо! Может, мы неправы? Может, нам на роду написано быть рабами?
– Если будем бояться, Бернардо, будем рабами.
– Помещики слишком сильны.
– Чинче борется в первый раз. Двенадцать человек не сдаются. Как же не выдержать нам с тобой, Бернардо?
Бустильос отер слезы.
– Прости, Гарабомбо. Худо мне очень. Пойдем!
Было семь часов утра. В какой-то забегаловке они выпили жидкого кофе, съели хлеба с сыром и вернулись проститься.
– Мы решили идти, дон Клементе! Спасибо вам за все.
– Ах, жаль, нечем вам помочь! – Он пошарил в кармане. – Вот десять солей. Больше нету.
– Если не вернемся, сообщите нашим.
– Сообщу, земляки!
– Не забывайте нас.
– Не забуду.
Туман таял. Хилое солнце обретало былые силы на мокрых тротуарах. Через несколько часов, сквозь мелкий дождик, они увидели грозные, серые челюсти префектуры. Пройдя через предварилку, они подошли к справочному столу.
