, оно имеет предел, но желание человека предела не имеет. Почему? Потому что человек есть не только животное — когда что-то в человеке желает, то
желает вечность, бесконечность. Что-то в человеке не удовлетворяется, не успокаивается кроме как в безграничности Бога.
Если во мне может прорасти это слово и я сочту его тем, к чему стремится моё желание, тогда более нет желания в уничижительном смысле, но я из желающего оказываюсь добродетельным, как бы мы сказали, морально. Но речь не идёт о добродетели, как мы её понимаем в морали, а о жизни, ибо Бог в жизни приемлет человека. И в этом состоит тот факт, что Святые жили с радостью по слову Божьему, терпели лишения с радостью, услаждались постами и суровой жизнью. Но не суровая жизнь услаждала их, а сладость благодати.
Это не вопрос интеллекта, а переживание, дающее силу. Что значит «мученик»? Это слово этимологически есть то же, что «свидетель». Мученик есть свидетель, потому что жизнь, живущая в нём, — во Христе — сильнее, чем та жизнь, что есть, которую мы имеем в наших бренных земных членах. Она сильнее энергетически, ибо не чувствует даже мук в силу услаждения, доставляемого ей любовью к Богу, побуждающего её лучше умереть в самых страшных муках, чем услаждаться губительными, преходящими усладами, отделяясь от Бога. Но губительно и преходяще есть не только то, что я сегодня живу, а завтра умираю, губительна и преходяща услада.
Говорят, что Бог есть Любовь и ещё раз Любовь. Что тогда есть человек как образ Божий? И человек есть любовь, и ещё раз любовь. Мы видим, что и самые тяжкие грехи связаны с любовью. Человек, будучи сотворённым по образу Божию, ищет свою идентичность, как мы теперь говорим.
Бог лучше меня знает, в чём состоит моя идентичность. И когда человек следует слову Божьему, когда человек продолжает слово Божье, он однажды ощущает, что это и есть желание. И желание такое устремлённое, такое пламенное, что он готов даже умереть, чтобы остаться в любви, со своей природой в любви, чем впасть в превратность любви, которую он сейчас ощущает как превратность.
Таким образом, слово Божье есть культура духа… Я вспоминаю, как я прибыл в Румынию, спустя много лет, и кто-то мне говорил об отце Паисии Олару, что попросил у него перед смертью слово для румынской молодёжи. И вот так, как я слышал и как помню, слово было примерно такое: «Да хранит она слово Божье!». Я слышал несколько слов об отце Паисии Олару, но когда я услыхал слово его, я почему-то очень возлюбил его в сердце своём. И я подумал, что это, быть может, есть слово большее, чем мы себе представляем: «
