— Весь город знал, — сказал Уильям. И нарочно прибавил громче, чтобы поймало жадное ухо Руфуса: — Старик Эйнсворт целое лето только и делал, что делился соображениями на этот счет.
По дороге домой Абигейл сказала:
— Его зовут Грегори. Грегори Эдвард Мейсон.
— Он что, из Виргинии?
— Боже упаси! — (Уильям поразился, что она повторяет эту фразу, ведь раньше никогда не употребляла.) — Он из Англии, лондонец. Просто учительствует здесь.
Уильям сказал:
— Твой прадед в гробу перевернулся бы, если б услышал, что ты выходишь за англичанина.
Она спокойно ответила:
— Я знаю.
Колеса тряслись и вихляли на колеях дороги. По гравию суетливо перебежали штук шесть перепелок и скрылись в стерне опустелого кукурузного поля. Уильям сказал:
— Наверно, мне бы следовало больше знать насчет свадеб… словом, что нам теперь полагается делать?
— Папочка, тебе — ничего. Я напишу тете Энни и попрошу приехать. Если ты в силах вынести ее присутствие в доме.
— Всю жизнь был в силах, — сказал Уильям, обращаясь к лошадиному крупу. — Как-нибудь потерплю еще немного.
— Ну, тогда все. Правда-правда.
Уильям сказал:
— Очень приятно слышать.
Когда они сворачивали к дому, Абигейл сказала:
— Кстати, чуть не забыла… В эту пятницу Грег приезжает сюда.
— На свадьбу?
— Ой, папочка… — Она укоризненно пощелкала языком, и на какой-то миг ему почудилось, что это вышло у нее совсем как у бабки, неряхи и пьяницы, которая, день-деньской клохча, словно квочка, наведывалась на кухню, где хранилась в шкафчике бутылка джина.
— Так зачем?
Абигейл хихикнула, и смешок получился опять как у той — самоуверенный, довольный.
— Грег — сама благопристойность. Он едет только затем, чтобы просить у тебя моей руки.
— Понятно, — сказал Уильям. — Что ж, далековато ты нашла себе мужа.
— Теперь никто больше не выходит за своих, из родного города, — доверительно сообщила она. — Правда.
Уильяму не пришлось натягивать поводья: на привычном месте лошадь стала сама.
— Так ты скажи, дочка, что надо делать.
— Решительно ничего, — сказала она. — Напишу тете Энни, и тебе никаких забот.
Она повернулась в пируэте на пыльной аллее, длинные белокурые волосы захлестнули ей глаза.
— Такая уйма дел, папочка. У меня совсем нет приданого. Все получилось так неожиданно.
— И давно произошла эта неожиданность?
— За день до того, как я тебе написала. Ты, наверно, этого тоже не разобрал?
Уильям покачал головой.
— А как ты думаешь, можно мне съездить в Атланту за приданым? Тетя Энни, уж конечно, знает, что к чему.
