Вылетев сверхзвуковым самолетом за территорию школы, я немного сбавила темп. Я шла теперь намного тише. В моей голове роилась огромная куча мыслей. Одна была хлеще другой.
С одной стороны, мне следовало подойти и спокойно доложить Крису, что его затея провалилась и я все это время играла, а не влюблялась в него по-настоящему. Но она не проходила не одну мало-мальскую проверку. Во-первых: я не знала точного плана действий и что конкретно он хотел завтра устроить на балу. А о том, что феерическое завершение сего представления под названием «соблазнение идиотки» должно было быть на балу — я не сомневалась. Крис был позером. Я же была полной дурой. Во-вторых: я бы не смогла так нагло врать ему в лицо, как это делал он. Я его любила. С моей стороны не было ни капли обмана. В-третьих: уже было достаточно и, во-вторых.
Это в первые минуты, после того, как я все узнала, мне хотелось забиться в дальний угол и рыдать, жалея себя таким образом. После прогулки домой и тщательного обдумывания всего со мной произошедшего, я решила — я не доставлю удовольствие Крису. Он не будет видеть моих испуганных глаз и поникших плеч на балу. Я не ринусь подальше от любопытных взглядов, которые будут наблюдать весь завтрашний «театр высокого искусства». Моя боль — лишь моя. Ее никто не увидит, даже Эми.
У меня было желание (чего греха таить) пожаловаться на свою горькую долю подруге. Но я взяла себя в руки и с приказом: «Соберись, тряпка!», удавила эту идею еще в зародыше.
Нет, я знаю. Подруга, а особенно Эми, обязательно бы кинулась меня утешать. Но я имею одну дурацкую особенность — реветь в утешающих меня объятиях. Вот если свое горе я держу в себе, в тайне от всех, то боль моя не выплескивается наружу. Но если меня начинают нежно хлопать по плечу и ободряюще успокаивать, попутно стараясь меня убаюкать — я превращаюсь в водопад Ниагара. Слезы могут потом литься потоком не переставая несколько часов. А после этого, даже мне страшно становится на себя смотреть. Нет. Такого удовольствия я не доставлю ни Крису, ни Фиби (чтоб они там поперхнулись на досуге).
Значит, любимый, решил посмеяться надо мной. Значит готовься огребсти по полной. Я не привыкла оставлять своего противника без ответа. Мне больно — вам будет во сто крат хуже. Я-то стойко постараюсь перенести то, что ты мне приготовил на завтра, милый. А вот справишься ли ты? Это еще не факт.
Я точно еще не знала план моих коварных действий, но чувствовала себя уже лучше.
