Здесь жили и работали дворцовые художники и артисты, но несколько залов отвели для демонстрации произведений искусства гостям и обитателям дворца. Пригласив Айседору присоединиться к нему на экскурсии, Лукан не ожидал столь бурной реакции. Хотя следовало бы.
— Это обычное дело, когда мужчина просит разрешения позвать к себе любовницу в разгар дня.
— Вот только я совершенно уверена, что вы никогда ни у кого не просили разрешения, — пылко возразила она. — Вы требуете, заставляете и берёте.
Он догнал её двумя широкими шагами, схватил за руку и развернул к себе. По коридору разгуливали обитатели уровня, но все они поспешно разбежались по делам, слишком демонстративно игнорируя развернувшуюся сцену.
— Прошлой ночью я ничего не брал, — тихо, но строго напомнил он.
Она уверенно и смело посмотрела ему в глаза. Он никогда прежде не встречал столь невероятно бесстрашную женщину.
— Ой ли? — прошептала она.
И тут он заметил в Айседоре кое-что ещё, помимо силы. То, что предпочёл бы не видеть. Лукан не знал, виновата ли в открывшейся ему истине магия или простой инстинкт, но заглянув ей в глаза, понял:
— Ты все ещё любишь своего мужа.
Из-за бесстрашной манеры поведения Айседоры он оказался абсолютно не готов к блеснувшим в её глазах слезам.
— Не смейте о нём говорить.
Он провёл большим пальцем по её мягкой щеке.
— Я думал, его нет в живых уже несколько лет. Это не так?
— Я же сказала, не смейте...
— Меня интересуешь ты, Айседора. Не он.
Она поджала губы, изо всех сил борясь со слезами.
— Он умер больше шести лет назад.
— И сколько у тебя с тех пор было любовников? — Лукан понял, какой получит ответ, раньше, чем Айседора успела заговорить, и пронзивший его укол боли оказался острее, чем следовало.
— Ни одного, — прошептала она. Слезы высохли, вытесненные сильной волей и ещё более сильным духом. — Я собиралась хранить ему верность до конца жизни, но у вас возникли другие планы.
— Если бы я знал...
— Вы не спрашивали, поэтому не могли знать, — рявкнула она. — Вас не интересуют ничьи чувства, кроме собственных. Вы хотите, вы нуждаетесь, вы желаете... и ничто больше не имеет значения.
Он наклонился и поцеловал её в лоб, нетребовательно и почти по-дружески.
— Уйди ты в землю мёртвых первой, то захотела бы, чтобы муж провёл оставшиеся годы без женщины?
Айседора дёрнулась, ошарашенная вопросом.
— Это... совсем другое. И я же сказала, не смейте говорить о Вильяме.
Вильям. Сильное, обычное имя, произнесённое со страстью.
