Двери захлопнулись, и машина тронулась с места. Максим попытался повернуться на бок, но не получилось, пока о возможности двигаться приходилось только мечтать. Хорошо, хоть освещение оставили!
Ева, безусловно, видела его старания, не могла не видеть. Однако продолжала безучастно наблюдать. А он не мог даже попросить ее о помощи, пока не вернется голос!
– Я ведь просила услышать меня, – тихо проговорила она. – Было бы лучше. Тот же итог, но лучше. Не дергайся. Расслабься. Если ты не будешь держать мышцы в напряжении, сердце вернется к привычному ритму. Тебе будет легче. Такие препараты долго не действуют.
На этот раз он решил послушаться ее… А какой выбор у него был? Максим сосредоточился на глубоком дыхании, и сердцебиение и правда стало замедляться.
Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем онемение начало спадать. Ему показалось, что целая вечность. Первым делом он спросил:
– Откуда ты знаешь, что они делают?
– Они более предсказуемы, чем им кажется.
– И что тогда будет дальше?
– Тебе будут мстить, – пожала плечами Ева. – А мне отведена роль второстепенного персонажа. Того, который делает игру интересней. Но меня тоже убьют вместе с тобой. Может, просто быстрее. И все.
– Ты так спокойно говоришь об этом?!
– Я излагаю их план. Такой, каким я его вижу. Почему я должна беспокоиться?
– Потому что тебя тоже могут убить!
– Все мы смертны.
– Тебе не кажется, что сейчас не самое лучшее время для смирения?!
– Для смирения всегда есть время.
Все с ней ясно – она действительно сумасшедшая! А это означает, что на нее надежды мало. Иногда она дает дельные советы, но это скорее счастливая случайность, чем ее заслуга.
Его попросили следить за ней, он по всем параметрам за старшего! Максим знал, что сестра его не отпустит, даже не подумает об этом. Но и сдаваться, как Ева, он не собирался. Сейчас ситуация выглядит безнадежной, но ведь выход есть всегда!
По крайней мере, в это парню хотелось верить.
* * *
Павел осторожно стукнул серебряной ложечкой по тончайшему фарфору. Чашка издала мелодичный звон; звук успокаивал.
Но успокаивал только его. Нина почти сразу велела:
– Не шуми. Голова болит.
Может, она просто капризничает или показывает свою власть. Может, правду говорит – у этой химеры очень острый слух. С ней никогда не поймешь.
– Ты довольна тем, как все прошло?
– Вполне. Не было никаких отклонений от моего плана.
Да уж, если бы таковые были, здесь бы не было так тихо! От скандала сотряслось бы все здание до основания. А так – тишина, прерываемая только редким стуком серебра о фарфор и мерным гудением медицинской аппаратуры. Но последний звук скорее всего она уже давно не воспринимает. Как белый шум.
