— Лоусон, в мясном магазине — когда я говорил на твоём языке…
— Ага?
— Ты спросил, откуда я знаю Хролл. Это потому что я увидела кое — что в своей памяти. Я думаю, что это был волк в его истинной форме. Это было удивительно. Красиво.
В ее мысленном взоре она видела, как Люцифер стоял наверху мраморной лестницы, смотря вниз на великолепную армию воинов. Ее отец говорил на этом языке. Но теперь, когда Блисс закрыла глаза и вновь вскрыла память, она увидела, что произошло потом, и рассказала Лоусону.
— Я видела, как Люцифер протянул руку, и красивый воин пал на колени. Был взрыв дыма, и, когда он расчистился, воин стал волком, с ошейником, его золотые глаза стали серебряными.
Лоусон уставился на нее:
— То, что ты описала, это наказание волков, — сказал он. — Как ты увидела это?
Блисс медленно покачала головой. Она была не уверена, было ли сейчас то самое время, чтобы сказать Лоусону правду; она понятия не имела, как он отреагирует. И у них было впереди так много, так много нужно было сделать. Но она не хотела больше хранить тайну.
— Потому что во мне не только воспоминания матери. Во мне и воспоминания отца. У меня был доступ к нему, а он был частью меня.
— А твой отец?
Она вздрогнула:
— Моим отцом… был Люцифер, — прошептала она. — Я — дочь Темного принца Ада. Я хранилась, скрывалась его лояльными последователями, перевоплощенная в течение столетий, чтобы поддержать его дух на земле. Я не знала. Он использовал меня в качестве сосуда. У меня есть его воспоминания, а я — его плоть и кровь.
В течение долгого времени ничего не происходило. Лоусон не говорил. Блисс волновалась, что он пытался придумать, как убить ее публично, но чтобы никто не заметил. Но когда она, наконец, заслужила его взгляд, он не казался сердитым. Только задумчивым.
— Так, значит ты не просто экс — вампир, — сказал он, наконец.
— Нет.
Она видела, как колёсики вертелись в его уме. Он соединял все части.
— Псы знают, — сказал он. — Они ощущают его, они ощущают, что в тебе кровь самого Темного принца. Это пугает их.
— Я сожалею, что не сказала тебе раньше. И я сожалею о том, что мой отец сделал с твоим народом. Но я не он. Я не хочу и части его.
— Тем не менее, ты часть его, — сказал он, и, наконец, он был в гневе, которого она ожидала.
— Тот меч, что у тебя… я убила им его дух во мне. Я хотела умереть, нежели жить с тем, что я сделала. Пожалуйста, — сказала она. — Пожалуйста, поверь мне. Посмотри. — Она сняла ожерелье, чтобы показать часть шрама на ее туловище, прямо через ее сердце. — Это — все, что осталось. Я не лгу. Я думала, что умру, но вместо этого я стала смертной.
