Опасаясь, что эта неуместная дружба принудит их с Каролиной поддерживать не только строго служебные отношения с Ларшанами, Сильвэн честно пытался в начале воспрепятствовать курсированию детей между авеню Сегюр, где жили Ларшаны, и улицей Бак; но Каролине удалось убедить его в том, что нехорошо из-за неприятия взрослых разбивать детскую дружбу. Каролина очень любит маленькую Диану, которая, Сильвэн не станет отрицать, очаровательна, мила и хорошо воспитана. И, как опять же говорит Каролина, ее дружба с близнецами, которые были бы склонны не принимать в свой круг чужих, обязывает их открыться внешнему миру, что для них очень полезно. К тому же Каролина симпатизирует Софи Ларшан, матери Дианы, с которой встречается на родительских собраниях в лицее.
Сильвэн больше не настаивал. Он оставлял Каролину хозяйкой во всем, что касается детей. Она лучше его знает, что для них хорошо. И потом он должен был признать, что его опасения по поводу Ларшанов лишены оснований. Его с Каролиной ни разу не приглашали на авеню Сегюр. Должно быть, Ларшан не больше его стремится к встречам в нерабочей обстановке.
Сильвэн иногда видит Диану по вечерам, возвращаясь домой. Она словно еще один ребенок в доме. Однако ему не удается обращаться с ней так же, как со своими. Когда они чересчур расшумятся, он бранит только Марину и Тома.
Немного стыдясь, что спросонья, в плохом настроении он грубо с ней обошелся, Сильвэн встает, поднимает ее с кровати и ставит на ноги.
Диана ребенок? Ей, как близнецам, должно быть, немногим больше тринадцати, но она очень высокая для своего возраста, и ее живые грудки обрисовываются под Микки Маусом на футболке.
— Ну все! Иди бай-бай! — говорит он смягчившимся тоном.
Но она не хочет этого слышать.
— Ах нет! Прошу вас, — просит она. — Я не хочу возвращаться наверх! Я уверена, что это снова начнется!
Она обхватывает его за плечи, прижимается к нему всем телом. Дрожит. Она хрупкая и теплая. Сильвэн, растерявшись, испытывая смутную неловкость, не знает, что и делать с этой отчаявшейся девчонкой, от которой ему хотелось бы поскорее отделаться и наконец лечь спать. Он чувствует, что грубостью ничего не добьешься. Попробуем лаской.
— Это все луна виновата, — уговаривает он. — Смотри, совсем круглая. Так всегда бывает в полнолуние. Она нас раздражает, снятся странные сны, дергаешься… Мне вот тоже сейчас…
Диана, доходящая ему до подбородка, положила голову ему на плечо. Сильвэн, обняв ее, похлопал по спине, как делают с младенцем, чтобы тот отрыгнул, и почувствовал, что она уже не так судорожно к нему прижимается. Она теперь больше не плачет, не дрожит, но ее маленькие, упирающиеся в него грудки еще приподнимаются от спазмов рыданий. Он медленно гладит ее волосы машинальным, успокаивающим жестом. Ей жарко, и челка прилипла к потному лбу. Она пахнет одеколоном с лимонным цветом. Он баюкает ее так несколько секунд и замечает, что Диана закрыла глаза и засунула в рот большой палец правой руки. Он легонько отстраняется.
