III
На берегу нас встретили три маленькие девочки Екатерины Васильевны.
Поздоровалась мать с ними и говорит:
— Ну, вот я гостя вам привезла!
Девочки уставились на меня, а я почему-то сконфузился.
А Екатерина Васильевна спрашивает:
— А Шурка где же?
— Он в лес ушел с ребятами, за удочками! Как пообедали, он и ушел! — тоненьким голоском сказала Верочка, высокая худенькая девочка лет семи.
Пошли по сыпучему желтому чистому песку, который покрывал берег до самой воды. Даже ноги в нем слегка вязли, и идти было тяжело.
Вдоль берега за высоким сплошным забором тянулся большой, весь густо заросший, старый сад.
Только прошли мы старый сад, за ним другой, молоденький, по крутому береговому склону рассажен, а на самом верху среди молодых деревцов стоит дом, такой веселый с виду, приветливый.
— Вот и наш дом! — говорит Екатерина Васильевна.
Вошли мы в маленькую калиточку возле бани, поднялись по крутой дорожке вверх. Задняя половина дома оказалась в два этажа. Окна в нижнем этаже совсем близко к земле. А за домом — двор, большой, с разными сарайчиками и амбарчиками. Вошли в дом, прошли большую светлую переднюю и оказались в столовой. Екатерина Васильевна вдруг заторопилась и говорит девочкам:
— Ну, вы занимайте гостя, а я пойду!..
Захватила свою корзину, узелки и ушла куда-то в заднюю половину дома.
Остался я с девочками. А мне раньше с девочками совсем не приходилось встречаться. Школы тогда были для мальчиков и девочек отдельные, а в домах, где есть девочки, бывать мне не приходилось. Поэтому, о чем с ними говорить, я совсем не знал. Стою возле своего чемоданчика и на них гляжу, а они — на меня. Наконец, Верочка спрашивает:
— Это твой чемодан?
— Мой, — говорю.
— А палки эти тоже твои?
— Мои, только это не палки, а удочки!
— А у Шурки удочки не такие.
На этом наш разговор и кончился. Стоим и молчим. Потом девочки переглянулись между собой, хихикнули обе и убежали куда-то. А я один остался. Сижу.
Окна в комнате все цветами заставлены. Над дверями портрет какого-то генерала с неестественно перетянутой талией. Большие стенные часы громко тикают. А под потолком мухи жужжат. Много мух! Скучно мне стало.
Вышел я в переднюю, оттуда на двор и в садик перед домом и лег на траву.
Вид передо мной чудесный! Прямо — река, широкая, спокойная, как стекло, гладкая. За ней безграничные зеленые луга. Только на самом горизонте видна зубчатая полоска леса да село какое-то. Среди лугов тут и там вода блестит, а около села как будто целое большое озеро. Ага, думаю, это та самая Глухая Сна, что я с парохода видел. А Прорвы не видно...
