— Но я — вдова. И мое положение отличается от положения дебютанток.
До Мадлен тоже доходили слухи о леди Фолкстон. Дебют Мадлен и Эмили должен был состояться в том же году, что и дебют Элли, но той весной умер отец Эмили, и девушки год соблюдали траур. А Элли получила предложение от самого завидного жениха сезона, маркиза Фолкстона, и в июне вышла за него замуж. Ходили слухи, что она любила какого-то мужчину, но забыла о нем и пошла под венец с другим. Все говорили, что ее улыбка была абсолютно счастливой, а обеты — искренними. А потом маркиз умер в объятиях танцовщицы. И Элли была не менее счастлива, похоронив его, чем когда выходила за него замуж.
Она оплакивала его четыре недели, а потом занялась поисками новой любви. А поскольку двоюродный брат маркиза и наследник титула уехал на Восток незадолго до свадьбы, Элли была предоставлена сама себе и могла делать все, что ей хотелось. А сейчас, похоже, ей захотелось помочь Мадлен.
— Моя дорогая, вам повезло, что мой невозможный брат привез вас ко мне. Я лучше всех разбираюсь в нравах как света, так и полусвета, и подскажу, что нужно сделать, чтобы ваша репутация не особенно пострадала.
Мадлен замерла, услыхав это «не особенно». Значит, даже многоопытная Элли считала, что риск слишком велик и надеяться исключительно на благополучный исход не стоит.
— Что же мне делать? — спросила она.
Идея была безумной. Впрочем, как и решение Мадлен стать актрисой. Никто не узнает ее в театральном гриме, а слухи о том, что она — любовница Фергюсона, обезопасят ее от домогательств других мужчин. Спускаясь по черной лестнице вслед за ней, Фергюсон подумал, что для Мадлен единственной реальной угрозой является он сам. А она, кажется, не понимала или делала вид, что не понимает этого. И продолжала маскарад. Выбрав из гардероба Элли самое скромное платье и превратившись в чопорную старую деву, она спешила вернуться в Солфорд Хаус. Ее бедра соблазнительно покачивались под белым муслином. В скрывающем волнительные изгибы платье Мадлен выглядела более аппетитной, чем в откровенных бриджах, в которых она выходила на сцену. Когда она спустилась вниз и, обернувшись, подарила ему озорную улыбку, сверкнув смеющимися зелеными глазами, Фергюсон едва сдержал стон.
Наверное, это он был в опасности, а не она. В любом платье — скромном одеянии дуэньи или вызывающем наряде куртизанки — эта женщина возбуждала его. Он не сможет отказаться от нее. Плевать на уговор! Но сама Мадлен совершенно не думала о будущем. Сейчас она радовалась подарку и была счастлива сиюминутным беспечным счастьем.
