— Я не могу поехать на воды! — Мадлен рывком села на кровати.
Эмили наклонилась к ней и взяла за руку.
— Ты ведь тоже не любишь курорты. Я так рада, что спектакли закончились! Теперь ты «выздоровеешь», и отпадет нужда нам всем везти тебя на мерзкие болота.
Мадлен вздохнула. Все утро она думала о Фергюсоне и совсем позабыла о мадам Легран и шантаже.
— Милли, спектакли еще не закончились.
Эмили сильнее сжала руку сестры.
— О чем ты? Вчера вечером ты ведь в последний раз выходила на сцену. Прости, я не смогла прийти, но ты же знаешь, что у матушки случился бы припадок, если бы никто не сопровождал ее на званый обед.
— У мадам Легран на этот счет другое мнение, — сказала Мадлен.
Слушая ее рассказ, Эмили встала с кровати и начала мерить шагами комнату, то и дело натыкаясь на Жозефину, хлопочущую вокруг своей хозяйки.
— Поверить не могу в то, что эта женщина предала тебя! Немедленно расскажи Алексу. Он обязательно поможет.
— Но что он сделает? Убьет мадам, сожжет театр? Я не вижу другого выхода! — воскликнула Мадлен. — Только представь, что случится, когда он узнает. Он начисто лишен терпения, и эта история даст ему карт-бланш. Наверное, чтобы замять скандал, он просто отошлет меня в деревню лет на двадцать.
Эмили весело улыбнулась.
— Знаешь, а ведь ссылка гораздо лучше, чем лондонская жизнь. Я уже несколько лет подряд прошу Алекса оставить меня в Ланкашире.
— Да, но ты можешь развлечь себя написанием романов, — парировала Мадлен. — А что я буду делать? Ставить «Макбет» со свиньями в главных ролях?
Возразить было нечего. Воспользовавшись заминкой, Жозефина положила холодный компресс Мадлен на лоб и подала чай.
— Жозефина, это лишнее, ты же знаешь, я не больна.
— Знаю, однако ты бледна, как настоящая англичанка. И совсем не спишь. Но ты же не англичанка, правда?
Мадлен рассмеялась:
— Я прожила здесь двадцать лет, и мама моя англичанка. Не удивительно, что я бледная.
— Ну уж нет! Ты — француженка, и если этот рыжий герцог явится на порог, мигом поднимешься с постели. Кажется, его мать — шотландка. А шотландцы — союзники французов, правда?
— Ну да. Были таковыми лет десять тому назад. Якобитов[8] больше нет, а если бы они еще существовали, им бы точно не понравился Наполеон.
— Ой, какая разница! — Жозефина терпеть не могла и Наполеона, и революционеров.
Эмили замерла на месте.
— Ротвел? При чем здесь герцог?
Спасаясь от ее пристального взгляда, Мадлен прижала к глазам прохладную ткань.
— Если ты забыла, на ближайшем балу я буду опекать его сестер.
